История земли, на которой сейчас привольно раскинулось Щёлково уходит своими корнями в глубокое прошлое. В числе 11 старинных сел и деревень, входящих сейчас в черту города, мы можем встретить древнее поселение Хомутово, впервые упомянутое в 1521/1522 году в том же документе, что и Щёлково. Территориально село находилось выше по течению Клязьмы от деревни Щёлково на правом берегу Клязьмы у устья реки Учи, впадавшей в Клязьму с противоположной, левой стороны. Существует гипотеза, что поблизости от этого старинного поселения 578 лет назад, в 1433 году, произошло важное историческое событие – бой на реке Клязьме между войсками великого князя московского Василия II Васильевича (1415—1462), впоследствии прозванного Тёмным и ратью его родного дяди – звенигородского и галицкого князя, Юрия IV Дмитриевича (1374-1434). Чтобы ответить на вопрос, почему битва произошла именно в наших краях, следует сначала рассмотреть историю дорог, проходивших здесь в те далекие времена.
Карта стринных дорог в районе Щёлкова.
Щёлковский край занимал экономически выгодное положение между важнейшими торговыми путями северо-востока Подмосковья, Троицкой (Старо-Переславской) и Стромынской дорогами.
В глубокой древности наш край, покрытый непроходимыми первобытными лесами, был малозаселён, а важнейшими торговыми путями служили реки. Знаток Подмосковья С.Б. Веселовский считал, что еще в XII-XIII веках между Яузой и Клязьмой существовал древний волок. В районе Больших Мытищ торговые струги вставали на смазанные жиром брёвна и вручную перетаскивались по самому короткому пути до Клязьмы, где они вновь спускались на воду. По словам С.Б. Веселовского: «Лодки волочили по земле 7-8 километров и спускали в Клязьму приблизительно в том месте, где находится село Городище, а по другую сторону Клязьмы против Городища – селение Баскаки».
В конце XIII – начале XIV века важную роль стали играть сухопутные дороги, а древний волок начал утрачивать свое торговое значение. На месте старого волока пролегла Старо-Переславская дорога, шедшая через Троице-Сергиевский монастырь, основанный в 1337 году преподобным Сергием Радонежским, на Переславль-Залесский и далее на Владимир. Впервые дорога, названная «великим и широким путём вселюдским» была упомянута в «Житии Сергия Радонежского» при описании событий 1353–1359 годов. В те давние времена этот путь имел несколько ответвлений. Проходя через нынешние Мытищи, одно из ответвлений дороги шло к переправе через р. Клязьму у д. Черкизова (ныне – дачный поселок Черкизово) и имело вторичную переправу у д. Листвяны (Листомен) у нынешнего поселка Акулово. Этот участок Старой Переславской дороги впервые упоминался в 1523/1524 году. Другое ответвление пути вело путников от Мытищ к переправе через Клязьму у нынешней Тарасовки и далее шло ко второй переправе через р. Учу у Пушкино. Переправа в этом месте впервые упоминалась в 1557/1558 году. На каждой переправе с купцов взимался «мыт» - пошлина за перевоз товаров через реки. Поэтому «торговым людям» было выгодно пользоваться третьим ответвлением дороги, пролегавшем от Мытищ по древнему волоку и далее через д. Костино (ныне микрорайон Болшева) и деревню Власову (в разное время – Черницыно, Новинки) – к переправе через Клязьму у Хомутово. Таким образом купец избегал двойной переправы и двойного платежа мыта, а его дальнейший путь шел по левому берегу Учи до селения Байбаки, после чего, миновав вброд русло мелкой речки Песочни, купец продолжал движение по левому берегу р. Скальбы через Комягино и Левково – до воссоединения с основной трассой Старо-Переславской дороги у д. Кощейково.
Путь Старо-Переславской дороги от стольного града Владимира до Москвы через Переславль-Залесский был довольно далек. Поэтому в XIV веке дорога была «спрямлена». Теперь от Владимира она шла по старой трассе лишь до Юрьева-Польского, дальше сворачивала на Киржач, и, минуя село Коровицыно (Стромынь), двигалась к переправе через Клязьму у сельца Городищи, поворачивая затем к нынешнему Анискино – в черте городского поселения Щёлково. Этот новый путь получил название Стромынкой дороги или «Стромынки» и от древнерусского прилагательного «стромый», что значит «прямой».
Василий II Васильевич Тёмный (1415—1462).
Конфликт между Василием II и Юрием IV, который привел к бойне на Клязьме в 1433 году, начался в 1425 году сразу же после смерти старшего сына Дмитрия Донского – великого князя московского и владимирского, Василия I Дмитриевича. По завещанию Дмитрия Донского после смерти Василия I великое княжение должно было перейти в руки его второго сына – Юрия IV, которому, по тому же завещанию, отошли в удел Звенигород, Галич, Руза и Вятка. Это обстоятельство давало Юрию Звенигородскому основания претендовать на великокняжеский престол в обход малолетнего сына скончавшегося великого князя. По официальной версии, Василий I завещал великокняжеский престол своему десятилетнему сыну Василию, а в период малолетства «регентом» стал митрополит Фотий. Однако по легенде, донесенной до нас австрийским послом и путешественником Сигизмундом Герберштейном: "Василий I Дмитриевич не любил своего единственного сына Василия, так как подозревал в прелюбодеянии свою жену, от которой тот родился, поэтому, умирая, оставил великое княжение Московское не сыну, а брату своему, Юрию, но большинство бояр примкнуло все же к сыну". По другой версии, подлинное завещание великого князя было уничтожено матерью Василия II, Софьей Витовтовной, к которой после смерти ее супруга перешло фактическое управление московским княжеством. Всего через 2 года после смерти Василия I она со своими боярами официально отдала Великое княжество Московское под покровительство своего отца литовского князя Витовта.
Юрий IV Дмитриевич Звенигородский (1374-1434)
Чтобы стать великим князем в те времена следовало получить ярлык на великое княжение от хана Золотой Орды. После смерти Витовта в 1430 году и кончины митрополита Фотия, в 1431 году шестнадцатилетний Василий I и его дядя, удачливый полководец и опытный политик Юрий IV Звенигородский отправились в Золотую Орду к хану Улу Мухаммеду (1405-1445). Со стороны Василия I в переговорах участвовал видный московский боярин Иван Дмитриевич Всеволожский, взявшийся уладить дело о назначении юного Василия великим князем. В случае успеха этого предприятия Ивану Всеволожскому было обещано, что его младшая дочь выйдет замуж за Василия и станет великой княгиней. Иван Всеволожский сумел сыграть на своеволии хана, выставляя на первый план, что хан волен в любом своём решении, тогда как его противники ссылались на завещание Дмитрия Донского, составленное более 40 лет тому назад. Действия Всеволожского увенчались успехом и спустя некоторое время Василий II получил чин великого князя. Летописи отмечают, что в качестве компенсации по распоряжению хана к владениям Юрия Звенигородского был добавлен богатый город Дмитров к северу от Москвы.
Оборонительный вал кремля г. Дмитрова.
Фотография: А. Послыхалин, 2011 г.
В 1433 году восемнадцатилетний Василий II взял в жены дочь правнука Ивана Калиты, Ярослава Боровского, Марию. Иван Всеволожский, обманутый в своих надеждах на родство с великим князем, осенью 1432 года бежал от Василия II в Углич, затем перебрался в Тверь, после чего он обосновался в Галиче, где занял видное место при дворе противника Василия II Юрия Звенигородского. В Галиче Всеволожский, по словам летописи, начал подговаривать Юрия к борьбе с Василием II.
Обострение конфликта между дядей и племянником не заставило себя долго ждать. Вскоре Василий II выгнал из Дмитрова наместников Юрия IV, фактически узурпировав права на Дмитров, данные ханом звенигородскому князю. В марте 1433 года Юрий Дмитриевич Звенигородский выступил со своими войсками из Галича на Москву и занял Переславль-Залесский. Симеоновская летопись подробно описывает нам порядок происходивших событий: «Прибеже же тогда из Ростова к великому князю наместник его Петр Костянтинович, поведая ему, что идет на него дядя его князь Юрьи з детми и со многою силою, а уже тогда бяху в Переславли» [ПСРЛ. XVIII, с. 173].
По обычаю начало военных действий в те времена сопровождалось отправкой врагу особой «розмётной грамоты». Но в данном случае опытный дипломат и стратег Юрий IV не был намерен вступать в войну с заведомо слабейшим Московским княжеством, к тому же разоренным чумой 1425-1427 годов. Юрий Звенигородский, ущемлённый в своих правах на Дмитров, решил прибегнуть к тактике непрямого силового давления, которую использовал еще Иван Калита против Новгородской республики в 1331 году. Войдя на территорию противника, полководец останавливал дальнейшее движение армии, выжидая ответных действий неприятеля. Юрий изначально был склонен облечь вторжение в форму такого же умеренного силового давления на молодого великого князя. С тем же успехом его войска могли занять не Переславль Залесский, а Юрьев-Польский, избрав для движения на Москву более прямую – Стромынскую дорогу.
Неспешно продвигаясь по Старо-Переславской дороге, ко второй половине апреля войска Юрия Звениогодского разбили лагерь у стен Троице-Сергиевского монастыря. Посещение Юрием святой обители было не случайно. При рождении в 1374 году Юрий был крещен самим основателем монастыря, преподобным Сергием Радонежским. Остановка войск удельного князя у монастырских стен могла быть расценена в Москве как приглашение к переговорам и намек на возвращение Дмитрова, расположенного приблизительно в 50 километрах от монастыря. Войскам звенигородского князя не составляло труда занять Дмитров с боем и выгнать оттуда ставленников Василия II, - но это действие привело бы к неминуемой междоусобной войне. Возвращения Дмитровских земель Юрий хотел добиться именно дипломатическим путем.
Вид с правого на застроенный левый берег р. Клязьмы у с. Хомутова.
Фотография: А. Послыхалин, 2009 г.
В Москве быстро поняли намек, и незамедлительно выслали в ставку Юрия посольство во главе с Федором Андреевичем Лжой и Федором Товарковым. Очевидно, послы Василия II были облечены правом вернуть Дмитров Юрию, но в стане звенигородского князя под Троицким монастырём наряду со сторонниками мирного решения конфликта пребывали и те, кто желал военного развития событий. Предводителем партии сторонников войны был уже известный нам Иван Дмитриевич Всеволожский. По словам той же летописи, именно «Иван Дмитриевич [Всеволожский] не дал [послам] ни слова молвити, и бысть межи обоих бояр брань велика и слова неподобные. И тако возвратишася послы великого князя безделни».
Монеты, чеканившиеся Юрием IV Звенигородским.
Двинувшись по Старой Переяславской (Троицкой) дороге к Москве, 25 апреля 1433 года в двадцати верстах от города, на Клязьме, войска Юрия Звенигородского приняли бой от войск Василия II. Софийская летопись свидетельствует: «Князь же великий встретил его полки на реце на Клязьме, в субботу канун мироносицам, апреля 25, не во мнозе за двадцать верст от Москвы» [ПСРЛ Т.6., с. 148]. Остановимся на этом моменте подробнее.
Невозможно точно рассчитать, скольким метрам равнялась древнерусская единица измерения – путевая верста в первой половине XV века. В 1649 году Уложением царя Алексея Михайловича одна верста была приравнена к 1 тысяче сажен (более двух километров), в XVIII веке одна верста исчислялась в 500 сажен (1066,781 м). Исследуя древнерусские метрологические справочники, Ф.И. Петрушевский установил, что одна верста в древности равнялась 1000 42-вершковых сажен, то есть составляла расстояние около 1 км. 860 метров. Таким образом, 20 верст могли равняться расстоянию примерно равному современным 37 километрам.
Денга, чеканившаяся Великим князем московским Василием II Васильевичем.
Не менее сложно представить точку отсчета этого расстояния, а именно - границы города Москвы в первой половине XV века. Считается, что в те времена в состав города кроме Кремля входил Китай- город и многочисленные слободы в Замоскворечье, Занеглименье и Заяузье. Лишь в конце XV века в городскую черту был включены участки территории Белого города, обнесенного первыми деревянными укреплениями. Из-за метрологической и географической неопределенностей летописное указание «20 верст» - мало чем может помочь в поисках, где именно произошла битва. Отметим лишь, что в 1852 году, составляя «Указатель селений и жителей уездов Московской губернии», Карл Нистрем указал, что село Хомутово находится именно в 20 верстах от Москвы.
В любом случае, по словам Софийской летописи войска Звенигородского князя двинулись к Москве именно по Старо-Переславской (Троицкой) дороге и были встречены московскими ратниками в месте, где дорога пересекалась с рекой Клязьмой. О переправе войск Юрия через р. Учу летопись ничего не говорит. Да и сложно представить себе опытного военачальника, решившего, переправившись через Учу в районе нынешнего Пушкино, - отрезать себе путь к отступлению, оставив у себя в тылу важнейшую переправу. Кроме того, двойная переправа внушительного войска – существенно замедляла бы его продвижение к Москве. Таким образом, встреча войск на Клязьме в районе пересечения реки и Старо-Переславской дороги у нынешней д. Тарасовки вызывает обоснованные сомнения с точки зрения военной стратегии. В то же время у Хомутова также находилась переправа, позволявшая избежать лишней переправы через р. Учу. Вероятно, именно здесь, - в черте современного Щёлково и развернулась драма, описанная в летописях.
По словам Симеоновской летописи: «Князь же великий [Василий II], что было тогда около его людей, собра тех, да и Москвичей, гостей и прочих с собою, пойде противу и сретеся с князем Юрьем на Клязьме 20 верст от Москвы. С князем Юрьем множество вои, а у великого князя добре мало, но единако сразишася с ними, а от Москвичей не бысть никоея помощи, мнози бо от них пьяни бяху и с собою мед вязяху, что питии еще» [ПСРЛ. Т. XVIII., с. 173]. Не может не насторожить отмеченная летописцем низкая дисциплина московского войска: «многие от них пьяными были и с собою мёд везли, чтобы пить еще». Получается, что часть московских ратников выступила к Клязьме из Москвы уже «в подпитии», но как такое было возможно? Надо полагать, Василий II до последнего не верил в возможность кровопролития, рассчитывая на братание войск и дальнейшее скорое замирение. Среди самого войска многие придерживались того же мнения, «и с собою мед вязяху», чтобы выпить его вместе с противником в ознаменование мира. Однако эти действия не были поняты противником. Несмотря на слабую дисциплину московского войска, Василий II занял верное стратегическое положение, так как за Клязьмой открывалась прямая дорога на столицу княжества. Ядро Московского войска составили служилые люди великого князя, но большинство составляли «москвичи», - то есть простые жители Москвы, непрофессиональные воины - ополченцы. Летописью отмечено присутствие в их рядах и особого сословия московских гостей - богатых купцов, пришедших к Клязьме со своими войсками в спешке собранными по их подмосковным вотчинам. Все летописи, упоминавшие это событие, отмечают малочисленность московского войска.
Реконструкция боя на р. Клязьме 25 апреля 1433 года.
Предположительное место боя на р. Клязьме у Хомутова. Фотография: А. Послыхалин, 2009 г.
Ставку великого князя прикрывала горстка добрых воинов. Восемнадцатилетний Василий II, находившийся на поле битвы, понял ошибочность своего расчета на московское ополчение. Как свидетельствует летопись: «Видев же князь великий, яко не бе ему ни откуду помощи и побеже к Твери, тако же и мати его и княгини его побегоша с ним к Твери» [ПСРЛ, XVIII, с. 173]. В итоге, войска Юрия Дмитриевича Звенигородского в тот же день вступили в Москву. От Твери Василий II бежал к Костроме, где был схвачен Юрием IV. Вскоре Юрий, понимая, что «непрочно ему сидение на великом княжении», предпочел примириться с племянником, вернув ему великокняжеский престол, но город Дмитров был возвращен во владения Юрия. После кончины звенигородского князя в 1473 году эти земли перешли к сыну Василия II - Ивану III.
Конечно, предположение о том, что бой происходил именно у Хомутово, на отрезке Клязьмы от впадения в нее Учи (Хомутово) до излучины Клязьмы у Турабьево является лишь исторической гипотезой. Только широкие исторические изыскания и археологические раскопки смогут в будущем ответить на вопрос – где именно произошло это историческое сражение.
По материалам выступления на на VII Гребневских чтениях.
А.Ю. Послыхалин, 2011.
