В последние годы трудно не заметить устойчивого роста интереса к местной, краевой истории Подмосковья. Активно развивается экскурсионно-туристическая деятельность, оживилась работа общественных организаций краеведов и любителей истории, школьная кружковая работа, работают музеи, проводятся многочисленные конференции и дискуссии, издаются книги, всё больше внимания уделяется сложной ситуации вокруг охраны памятников истории и культуры. Несмотря на это заметное оживление, краеведение Подмосковья, где, по словам П.В. Хавского (1838 года), «каждое селение ознаменовано каким-нибудь событием, принадлежащим к Отечественной истории», как ни парадоксально, переживает не лучшие времена...
[1] На протяжении последних двух десятилетий сам объект краеведческого исследования (подмосковный край и его архитектурные памятники, город, село, деревня, местность, луга, поля, лес, водоёмы...) оказался «лицом к лицу» с целым рядом объективных и глобальных угроз, таких как ускорение миграционных процессов, экономическая глобализация, ситуация частого административно-территориального реформирования, практически неподконтрольная общественности хозяйственно-экономическая эксплуатация территорий, необратимое расширение Москвы, но, главное - разрыв коммуникационных связей между соседями разных и одних «жилплощадей»...
Кроме того, разорванной и даже конфликтной остаётся связь поколений самих коренных жителей, между теми, кто восстанавливал страну после Великой Отечественной войны, теми, кому верховная власть обещала «жить при социализме», «рождёнными в СССР» и «поколением цифровых технологий».
Зачастую в Подмосковье коренной житель оказывается не в состоянии рассказать новому соседу о том, чем он действительно гордится, кроме того что живёт поблизости от мегаполиса. Он гордится своим рабочим прошлым, но вряд ли кому расскажет о нём, поскольку не уверен, что это знание хоть кого-то заинтересует и может хоть как-то повысить статус рассказчика в глазах собеседника. Примерно так же, как некогда ручной народный промысел был вытеснен массовым механическим производством, под напором экономической глобализации стремительно гибнут старейшие производственные предприятия, размывается и теряется традиционная промышленная специализация областей, районов и городов.
Вслед за этим под угрозой исчезновения оказываются специфические, характерные, местные продукты промыслов, русская деревянная игрушка из Сергиевого-Посада, лаковая миниатюра из Федоскино, рукописные подносы из Жостово. В самой Гжели уже можно натолкнуться на подделку, привезённую из далёкого Китая. Впрочем, почти без государственной поддержки, сложный период переживают все продукты народных промыслов страны, вышедшие из повседневного употребления. И вышедшие в тираж уже совсем не «тульские пряники» и самовары, ивановские ситцы и вологодские кружева. Изо всех сил держатся Павловопосадские платки. «Сувенирная судьба» этих бывших продуктов распространённого образа «роскоши», исторически утративших свой высокий статус, вызывает чувство, щемящее душу, но не желание их приобрести… Куда раньше затерялись в памяти промыслы подмосковных трубочистов, печников, картузников, шорников, арапников, тараканщиков…
На протяжении всего ХХ века многочисленные реформы административно-территориального деления Подмосковья не всегда в должной мере учитывали исторические и географические особенности края. Расширение Москвы 2012 года за счёт территории Московской области ставит под вопрос сохранность самобытной истории включённых в мегаполис районов и населённых пунктов, а ожидаемая массовая застройка этих территорий угрожает сохранности местных памятников истории и культуры. Новейшие идеи объединения районных округов, городов и пр., также вряд ли способствуют сохранению традиций и «духовных скреп», приводя к образованию искусственных и сомнительно-жизнеспособных «големов».
На муниципальном уровне неравнодушная к истории родного края общественность регулярно сталкивается с игнорированием их интересов со стороны власти: вырубкой парков и уничтожением прогулочных зон, грубыми нарушениями градо-планировочного законодательства. Факты практически неподконтрольной общественности практики отдачи лесных и прочих угодий под коттеджную застройку, незаконного огораживания водоёмов, неподконтрольного изменения в традиционной хозяйственно-экономической эксплуатации земель, связанных, в том числе и с не всегда законной распродажей государственной совхозной и колхозной собственности – принуждают местных жителей думать о том, что та земля, на которой они родились и выросли, тот край, который они считают своей Родиной «куплен», «отошёл в чужие руки». Зачастую оказывается, что Родной край, попавший в чужую частную собственность «приезжих» и «власти», больше «не принадлежит» коренным жителям. Ситуация становится причиной вызревания социального конфликта в том же смысле как поземельные интересы государственных или монастырских крестьян сталкивались с интересами помещиков в далёком XVIII веке.
Наконец, передача памятников архитектуры и истории из федерального в муниципальное ведение, внедрение программы «рубль за метр» не слишком обнадёживает общественность в должном обеспечении сохранности этих объектов особенно «на местах». Благодаря участившимся примерам сокращения установленных особо охраняемых зон вокруг памятников культурного наследия (Архангельское, Гребнево), эта тенденция так же воспринимается как внятная угроза их существованию. Примеры уничтожения архитектурных памятников под видом их «реставрации» в самой Москве заставляют задуматься об ещё более неблаговидной судьбе таковых в Подмосковье. В связи с этим постановка на государственную охрану выявленных памятников истории и культуры становится бессмысленным занятием, несмотря на исключительную важность этого дела. Декларируемое Правительством Московской области внимание к развитию туристического потенциала Подмосковья, в связи с изложенным, звучит, увы, «неправдоподобно».
2.
Глобальные угрозы существованию объекта краеведческого исследования дублируются не менее важными проблемами, связанными с институционарным существованием такой формы любви к истории Родины, как краеведение, или, как раньше говорили, «краезнатство».
Сохранение и трансляция локальной истории через работу краеведческих музеев, общественных краеведческих и патриотических молодёжных объединений, школьных кружков, к сожалению, недостаточно поддерживается государством на муниципальном уровне. Многие ценные краеведческие музеи Подмосковья находятся едва ли не в бедственном положении с банальной, хозяйственно-экономической точки зрения. Историко-культурные заведения, юридически не обладающие возможностью получения прибыли, не могут быть «самоокупаемыми» и конкурировать с тем же Голливудом, вводя искусственно созданные «пытошные комнаты», «комнаты страха» и «выставки секса». Это – не входит в задачи краеведческих музеев. Между тем, требования к приведению музеев к неким стандартам по «интерактивности» и уровню посещаемости растут. Проведение краеведческих конференций, издание литературы, муниципальная власть финансирует весьма неохотно, предоставляя заниматься вопросами финансирования и публикации самим краеведам и музейным работникам, несмотря на то, что научная, фондовая работа по определению является основополагающей деятельностью любого музея.
В то же время реальная, краеведческая работа по поиску нужных документов и их изложению не находит должного отклика и в «четвёртой власти» - современной журналистике. Ориентация средств массовой информации на дешёвую сенсационность, историческую мистификацию, «легенду и миф», в ущерб документальному, научному знанию, вопреки ожиданиям, снижает интерес к реальной истории нашей малой Родины, зачастую обходившейся без «бесценных кладов в таинственных подземельях», «кровавых ритуалов», «сверхъестественных чудес», «привидений в старинных усадьбах», вмешательства масонов и инопланетян.
3.
Наконец, на наших глазах происходит деградация форм передачи личных воспоминаний, вызванная нарушением поколенной культурной связи. Не всегда стоит винить в сложившейся ситуации институты передачи информации, музеи, краеведческие сообщества… Нарушаются сами формы и последовательности трансляции культурно-исторического знания и структура самого сообщения. Глобальная информационная сеть и современные коммуникационные технологии нейтрализуют сложившиеся веками формы передачи информации «от родителя к детям», «от учителя к ученику», «от автора к читателю», нарушая цепочки трансляции жизненного опыта, знания и основ культуры. Накопленный опыт, артефакты прошлого теряют неприкосновенный авторитет, обменивая его на простую коммерческую стоимость, которая далеко не всегда велика. Кроме направления, снижаются требования и к последовательности передачи знания «от общего – к частному», от «менее существенного – к более существенному». Если понимать историю как особенное повествование или рассказ, её обычный сюжет с завязкой, развитием действия, кульминацией и развязкой разрушается. Развязка в виде сухого итога – короткого сообщения (твитта, смс) начинает доминировать над остальными составляющими сюжетной линии. Доказательная база, процесс исследования маркируются как несущественный ингредиент сообщения, который можно обойти вниманием, «пробежав глазами».
Если всплеск изучения краевой истории в 1920-1930-х годах во многом был связан с ощутимыми изменениями социально-экономического быта страны в ходе Первой Мировой войны, обеих Революций и Гражданской войны, которые могли привести, но, чаще, не привели, к уничтожению подмосковных усадеб и памяти о дореволюционном прошлом, то в наше непростое время всплеск интереса к краеведению можно связать с ответом неравнодушных и не потерявших дар разума людей на депрессивно-маниакальное равнодушие, уничтожающее своей инертностью всё в своей остановке, а не на своём пути.
В 1852 году Карл Нистрем писал: "Россия столь обширна и неизмерима своими местами, заселенными и незаселенными, что представляет трудолюбию многих лиц долголетние задачи и занятия". Спустя шестнадцать десятилетий ничего, в общем-то, не изменилось.
Восстановление связи с соседями, близкими и родственниками, кажется, является первостепенной задачей. Позвоните родителям, старым друзьям. Не выкидывайте "старый хлам", позвоните в местный музей. Это же звенья одной цепочки, распадающейся буквально на наших глазах.
Объектом изучения для краеведения является Родина. Как давно мы высмеиваем в анекдотах эту "любовь к Родине", а ведь за этими смешками мы совсем забыли "как это делается". И то, что настоящее содержание слова "Родина" куда шире, чем "страна" или "государство". И то, что Родина, в конце-концов, это то, что в последний момент перед смертью мелькает у человека перед глазами, когда "вся жизнь проносится"...
Если скажут слово “Родина”,
Сразу в памяти встаёт
Старый дом, в саду смородина,
Толстый тополь у ворот.
Сразу в памяти встаёт
Старый дом, в саду смородина,
Толстый тополь у ворот.
У реки берёзка-скромница
И ромашковый бугор…
А другим, наверно, вспомнится
Свой родной московский двор…
В лужах первые кораблики,
Над скакалкой топот ног
И большой соседней фабрики
Громкий радостный гудок.
Или степь от маков красная,
Золотая целина…
Родина бывает разная,
Но у всех она одна!
(З. Александрова)
А.Ю. Послыхалин, 2014. При использовании материала обязательна ссылка на trojza.blogspot.com.
P/S. Этот текст был написан до позорного вторжения нашей страны на территорию соседнего государства, навсегда порвавшего и без того хрупкие связи между ближайшими, кровными родственниками. Мне стыдно за свою страну, но оттого я ещё чётче вижу разницу между этим государством и моей Родиной.
