Первопроходцы неба в дореволюционном Богородске и над ним

Память о том, когда и где впервые заработало невиданное устройство "локомобиль" или проехал первый автомобиль по ухабистым местным дорогам-просёлкам, положивший начало прокладке новых и шоссированию старых дорог, или пролетел первый "летающий человек" долго сохранялась у жителей сёл и деревень Подмосковья. Рассказ пойдёт о 1912 годе, то есть тех временах, когда не то что не было "регулярных чартеров", но и авиаторы-первопроходцы воздуха не знали ни о каких средствах навигации, называя кнопки "пуговками", а, будущие самолёты - "воздухоплавательными аппаратами", и летели не "по приборам", а на дым от костров, устроенных на месте приземления.


...О тех временах, когда перелёт из Москвы до Орехово-Зуева считался победой и лётчика, удачно совершившего перелёт, и достижением российского воздухоплавания. О воздушном сообщении между Орехово-Зуевым и Москвой сейчас мечтают жители этого прекрасного  города. А в 1912 году об этом, в каком-то смысле, мечтала Москва.

По некоторым сведениям перелёт планировался прямой от Москвы до Орехово-Зуева без посадки в административном центре Богородского уезда Московской губернии, в городе Богородске (ныне - Ногинске), но, будто бы "члены Богородского общества любителей спорта и авиации просили совершить в Богородске посадку" [Сообщение]. Понятно, что посадка в Богородске с обеспечением дозаправки и организацией встречи участников перелета осуществлялась на средства Богородско-Глуховской мануфактуры, представителем которой выступал главный администратор Богордско-Глуховской мануфактуры, господин Свешников, фотография которого, даже без указания инициалов открывает статью в журнале "К спорту!". Думается, что приземление в Ногинске, всё-же планировалось уже на этапе плана перелёта. Тем более, что главными спонсорами выступали  крупные текстильные фабриканты из династии Морозовых: Арсений Иванович Морозов (1850 - 1932), владевший Богородско-Глуховской мануфактурой (г. Богородск) и директор-распорядитель Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°» Сергей Тимофеевич Морозов (1860 - 1944) в Орехово-Зуеве.



[Сведения из кн. Езиоранский Л.К. Фабрично-заводские предприятия Российской Империи. СПб., 1909, № 89 (К) и 182 (К).]

По другим, довольно сомнительным данным, о посадке в Богородске "договорился" авиатор Сергей Алексеевич Ульянин (1871 - 1921), которого о ней упросил его старший брат Александр (1848 - 1911), впрочем, умерший за год до событий  [Источник].


Сергей Алексеевич Ульянин (1871 - 1921).

"Первому прилетевшему" в Богородск (Ногинск) назначалась премия в весьма существенную по тем временам сумму в 500 рублей и "500 руб. - первому прибывшему в Обехово-Зуево. Игра стоит свеч, и летчики готовятся в далекий, и главное, холодный путь". Стоит добавить, что приземление авиаторов в городе Богородске снижало технические риски. С другой стороны, это приземление в уездном городе так сказать, "реабилитировало" русское воздухоплавание в глазах жителей города.


В 1910 (или 1911) году вышел конфуз с приземлением в Богородске одного из первых в России воздухоплавателей Сергея Исаевича Уточкина (1876 - 1916), - человека невероятно сложной и трагичной судьбы.  По сообщению корреспондента Л.А. Терновского, в день, когда намечалась посадка аэроплан не прилетел, и это весьма раздосадовало богородских жителей. Аэроплан появился в небе над городом лишь на следующий день. По словам Терновского, "...“Все сначала окаменели, а потом ринулись навстречу пилоту, потрясая кулаками, готовые растерзать виновника их долгого ожидания. Вот уже слышен шум пропеллера. Аппарат плавно опускается. Толпа как будто только этого и ждала. Град камней, калош, кусков земли и отборной ругани “от всего русского сердца” полетел навстречу пилоту. Тут сказалось все: и досада, и радость, и месть за долгое ожидание. Опытный пилот молниеносно принял нужное решение. Уточкин дернул штурвал на себя, совершил круг над полем и, развернувшись, полетел назад" [Источник].


С.И. Уточкин. Фотография отсюда.

15 сентября 1912 года из Москвы в направлении Богородска вылетели уже другие авиаторы.

На аэроплане «Ньюпор» (Nieuport) летел 31-летний Владимир Андреевич Юнгмейстер  (1881 - 1943), чуть больше года назад окончивший школу авиации Московского общества воздухоплавания (МОВ) (диплом № 53 от 20.07.1911 г.) и продолжавший обучение на Воздухоплавательных курсах при Петербургском Политехническом институте. После революции Владимир Андреевич воевал в авиации армии Деникина. Скончался в эмиграции.

В.А. Юнгмейстер и устроители перелета в Богородске. Фотография из нижеприведённой статьи 1912 г.

На биплане производства российского самолетостроительного завода "Дукс" ("Фарман-VII") летел на Богородск  29-летний Адам Мечиславович Габер-Влынский  (1883 – 1921), обучавшийся лётному делу во Франции, и, с конца 1911 года, работавший летчиком-испытателем на московском заводе «Дукс».

В июне 1913 года авиатор победит на 3-й Петербургской неделе авиации и приобретёт известность "лучшего русского лётчика". Одним из первых он освоит "мёртвую петлю" (петлю Нестерова). 11 сентября 1913 года   с пилотируемого им самолета сорвётся мотор и с высоты около 50 метров упадёт на стоявший на земле самолёт «Русский витязь», И.И. Сикорского, после чего Адам Мечиславович успешно посадит машину без двигателя на беговую дорожку заполненного людьми ипподрома, избежав жертв среди публики. "Русский витязь" так и не был восстановлен после этого случая.

В 1911 – 1917 г.г. А.В. Габер-Влынский облетает более тысячи самолетов «Дукса». В 1918 году лётчик эмигрирует в Польшу, где успеет подготовить около 300 польских лётчиков и трагически погибнет 21 июня 1921 года в Люблине при испытании   первого экземпляра лицензионного итальянского самолета Ансальдо А1 «Балилла» [Источник].

Габер-Влынский (cправа) перед роковым полетом на «Балилле». Фотография отсюда.

Один из первых Героев Советского Союза Анатолий Васильевич Ляпидевский (1908 - 1983) после спасения челюскинцев в 1934 году писал о своих встречах с другими летчиками: «Старых летчиков… все равно ничем не удивишь. Габер-Влынским в их глазах не станешь».

О самом перелёте В.А. Юнгмейстера и А.В. Габер-Влынского из Москвы через Богородск в Орехово-Зуево и обратно написано огромное множество статей как в дореволюционной, так и советской прессе, как в постсоветской, краевой, так и в рунете. Сверив тексты с оригиналами публикаций, мы позволим себе вновь воспроизвести в одном, наконец, посте, несколько источников, касающихся этого исторического перелёта, а именно:

1. Анощенко Н. Перелет Москва - Богородск - Орехово-Зуево /  К Спорту! 1912. № 43. С. 11 - 14.

2. Богородск - Орехово-Зуево (беседа с А.М. Габер-Влынским) /  К Спорту! 1912. № 45. С. 21. В СЕТИ ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ.

3. Перелет Москва - Богородск - Орехово-Зуево // Столичная Молва. 30 (17) сентября 1912 г. [См. ]... и "бонусом" в конце перепечаток.

Кроме того, наша публикация снабжена высококачественными результатами сканирования статей, любезно предоставленными в наше распоряжение исследователем Иваном Баранцевым.

Перелет Москва - Богородск - Орехово-Зуево

 

С 3-х час. прошлой субботы, 15-го сентября, аэродром Императорского московского общества воздухоплавания, такой пустой и безлюдный за последние три недели - начал оживать.

Назначен перелет Москва - Богородск - Орехово-Зуево и обратно в Москву.

Спортивный комитет М.О.В. хочет воспользоваться последними днями пребывания штабс-капитана Юнгмейстера и поручика Корицкого, которые командированы на зиму в СПБ. для прохождения теоретических курсов воздухоплавания при Политехническом институте.

Инструктор московской школы г. Габер-Влынский тоже вернулся сюда на несколько дней из С.-Петербурга, где он сдает конкурсу военных аэропланов биплан фирмы «Дукс».

Таким образом налицо три летчика, которых может мобилизовать М.О.В. Аппаратов годных на перелет тоже три. Два Фармана №7 («Дукс») - для Габер-Влынского и поруч. Корицкого, и один «Ньюпор», привезенный из заграницы штабс-капитаном Юнгмейстером для военного комитета М.О.В. Частные летчики, как, напр., Россинский, не принимают участия в перелете по многим причинам, но главная - малая скорость их старых Фарманов, не могущих конкурировать с гоночным №7, а «Ньюпором» - и подавно, а лететь двести с лишком верст, рисковать аппаратом, и без всякого шанса на приз - безрассудно. В отдельной статье мы коснемся того, что следует предпринять, чтобы уравнять шансы летчиков и дать возможность появляться для состязания, исход которого теперь может быть (исключая аварию) заранее предсказан, - не двум, а всем авиаторам, имеющим аэропланы. Наше мнение, что нужно гандикапировать аппараты, сообразно их нормальной скорости, разбить на категории и многое другое, но об этом отдельно. Вернемся к перелету.


Г. Свешников - один из устроителей перелета. Фотография из статьи 1912 г.

Утром в день перелета поручик Корицкий, пробуя мотор на предоставленном ему аппарате, делает круг над аэродромом и прекрасно спускается; но у него ломается задний ланжерон нижней плоскости около мотора, после того как не выдержала вертикальная стойка, проходящая над стойкой шасси.

Починка на несколько дней, и один из записавшихся на перелет должен выбыть еще до начала его. Остается только двое - соответственно количеству назначенных призов.

Призы распределяются так:

От Богородско-Глуховской мануфактуры первому прилетевшему 500 руб. в Богородске и от мануфактуры С. Морозова 500 руб. - первому прибывшему в Орехово-Зуево. Игра стоит свеч, и летчики готовятся в далекий, и главное, холодный путь.

Но вот выведены аппараты. Баки наполнены бензином. Летчики одеваются и делают последний осмотр машины.

Вперед выехало уже несколько автомобилей, назначение которых следить за авиаторами в пути и оказать необходимое содействие в случае непредвиденного спуска. Таковой весьма нежелателен, так как почти всю дорогу идут леса и болота, и спускаться надо на такую узкую полоску шоссе, что возможно для «Фармана», но, безусловно, опасно для «Ньюпора», пробегающего при спуске с большой быстротой на земле еще громадное расстояние в несколько десятков саженей.

Но вот летчики на местах, и через минуту «Фарман» Габер-Влынского уже в воздухе. За ним подымается и «Ньюпор» шт.-кап. Юнгмейстера, и, сделав большой круг над аэродромом, оба направляются на высоте более 500 метров к Марьиной роще, затем над Сокольниками и далее, до поворота на Владимирское шоссе. Еще несколько минут, и аппараты скрываются в воздухе. Несколько человек публики и членов о-ва, приехавших проводить летчиков, уныло расходятся. Нет прежнего воодушевления, нет толпы, и становится обидно за это большое, государственного значения дело, которое у нас в Москве потеряло ту симпатию и поддержку общества, при которой только оно и могло развиваться.


Авиатор А.М. Габер-Влынский и Ю.А. Меллер. Фотография из статьи 1912 г.

В Богородске. Громадная толпа народа - несколько тысяч человек - ждут прибытия аппаратов. Разведены костры. На приготовленной для спуска площадке разостланы простыни. Полный порядок. Уже получены сведения, что летчик вылетел из Москвы и теперь близ Богородска. Все всматриваются по направлению к Москве, и через несколько минут ожидания в воздухе обрисовывается красивый и мощный силуэт «Ньюпора». Еще несколько мгновения, и громадная стальная птица опускается на приготовленное место. К сожалению, дело не обходится без небольшой аварии. Приземлившийся аппарат по инерции пробегает до конца площадки и въезжает в канаву.


Аппараты после прилета в Богородск. Фотография из статьи 1912 г.

Страшный толчок - и машина встала. Попорчена лыжа, выщерблен кусок пропеллера, а штабс-капитан Юнгмейстер сильно ударился головой в край Торпедо аппарата. К счастью, летчика от серьезного поранения и перелома переносицы спасают автомобильные очки, и хотя стекла (?!!) и разбиты, но глаза не повреждены, и через минуту шт.-кап. Юнгмейстер совсем оправляется от ушиба, на память о котором ему все-таки остаются ссадины и синяки. Аппарат вытаскивают и ведут на место. В это время показывается Фарман. Габер-Влынский подлетает к назначенному месту и делает красивый планирующий спуск ровно через 12 минут после прибытия «Ньюпора». Итак, половина пути пройдена, и приз первого этапа заработан «Ньюпором».


Участники перелета - Юнгмейстер и А.М. Габер-Влынский. Фотография из статьи 1912 г.

Главный администратор Богородско-Глуховской мануфактуры г. Свешников любезно приглашает авиаторов и сопутствующих им лиц отдохнуть и подкрепиться в заранее приготовленные помещения директорского дома.

Юнгмейстер и Габер-Влынский после прилета. Фотография из статьи 1912 г.


Фотография отсюда.

А отдохнуть и отогреться надо, так как пришлось лететь в течении часа при температуре, местами, в верхних слоях, падавшей ниже 0, и завтра предстоит то же.

 

* * *

По маршруту в воскресенье 16-го сентября в 10 ч. утра летчики должны были тронуться на Орехово-Зуево, и обратно в Москву. Но «Ньюпор» еще не готов к полету, так как у него надо сменить пропеллер, и Габер-Влынский совершает эту часть пути один и, таким образом, берет приз С. Морозова.

Тем временем «Ньюпор» приведен в порядок, и в 4 часа 7 мин., не дождавшись возвращения Габер-Влынского и предполагая, что он полетит на Москву прямо из Орехова-Зуева, шт.-кап. Юнгмейстер, сопровождаемый громкими криками тысячи зрителей, трогается в обратный путь.

 

* * *

Уже с 4 часов на Московском аэродроме собрались несколько учеников военной школы и частных летчиков. Приезжает и кое-кто из членов М.О.В. встретить авиаторов. Уже имеются сведения, что Юнгмейстер вылетел в 4 часа, и теперь он должен с минуты на минуту быть здесь.

С промежуточных пунктов никаких известий пока нет. Все ждут. Но вот на горизонте показывается «Ньюпор», и через несколько минут он пролетает над членской беседкой и планирует по направлению к лагерям. По направлению к нему едет автомобиль, но летчик поворачивает аппарат и подъезжает на нем ближе к трибунам.

У колеса лопнула шина. Летчику кричат, но он не слышит и доезжает так до ангаров. Вылезая из аппарата, он объясняет обступившим его ученикам школы М.О.В. причину его спуска далеко от стартовой линии.

Оказывается, что западает пуговка контакта, и ее приходится вытаскивать (!) окоченевшими руками.

Его прерывают и ведут «сначала отогреться» в членскую беседку.

Несмотря на только что пройденный при тяжелых условиях осеннего времени большой путь, шт.-кап. бодр и охотно делится с окружающими своими впечатлениями перелета.

- Сильно качало сначала на 500 метрах , но потом поднялся выше, и было легче. Очень беспокоил холод. В кабине сравнительно тепло, но зато голова и шея страшно зябнут.

Прятался от холодной воздушной струи в кабину с головой, изредка выглядывая, чтобы ориентироваться и выправить аппарат, а то понемногу незаметно начинает задирать аппарат кверху, - так как, не видя горизонта, трудно сохранить горизонтальное положение.

Шт.-кап. Юнгмейстер очень оживлен и только досадует на синяки, полученные при спуске в Богородске, с которыми ему придется ехать в Петербург.

«Ведь не поверят, что на перелете», - смеется он.

Тем временем, получено известие, что и Габер-Влынский вылетел из Богородска, где он остановился, чтобы запастись бензином.

Начинается томительное ожидание. Получается сведение, что аппарат пролетел около Черкизова, причем летел очень низко. Ожидающие внимательно присматриваются к горизонту, и одно время им кажется, что в вечернем сумраке обрисовываются очертания Фармана; некоторые даже слышат шум мотора - но идут минуты за минутами, а летчика нет. Становится ясно, что он или опустился, или в сумерках не может ориентироваться и найти аэродром, и несколько человек собираются ехать на автомобиле к Черкизову искать его там.

В это время получается телефонное сообщение от Габер-Влынского, что он опустился на Троицком шоссе у села Алексеевского. За ним едут два автомобиля и находят его у выезда из села. Аппарат цел, так как летчик удачно выбрал ровную площадку для спуска - и теперь находится уже под охраной.

До утра делать нечего.

Надо ехать обогреться домой - но Габер-Влынский хочет сначала заехать на аэродром отдать распоряжения на завтра, намереваясь утром перелететь на аэродром. - «Нас там ждут, поедемте», - говорит он.

Но ожидания его не оправдываются. Получив сообщение, что Габер-Влынский опустился в сел. Алексеевском, разъехались с аэродрома и те немногие, которые там были.

О деталях организации перелета, ее достоинствах и дефектах, мы поговорим отдельно.

Богородск - Орехово-Зуево (беседа с А.М. Габер-Влынским)

Перелет Москва - Богородск - Орехово-Зуево

Вчера благополучно закончился организованный московским воздухоплавательным обществом перелет Москва - Богородск -  Орехово-Зуево и обратно. Участники перелета—авиаторы А. М. Габер-Влынский и шт.-кап. В. А. Юнгмейстер - благополучно вернулись в Москву.
„По-настоящему", впрочем, вернулся, только В.А. Юнгмейстер. А.М. Габер-Влынскому помешали наступившие к шести часам вечера густые осенние сумерки, и он, не долетев немного до Москвы, опустился за Крестовской заставой, недалеко от села Алексеевского. На аэродроме летчиков ждали к пяти часам дня, и В.А.Юнгмейстер не обманул ожиданий. Вылетев из Богородска, в Орехово-Зуево Юнгмейстер не полетел, так как при спуске в Богородске поломал пропеллер; новый был доставлен ему только вчера днем, в 4 ч. 10 м., а в 4 часа 45 минуть летчик был уже в Москве и плавно парил над аэродромом.
И на этот раз летчику не пришлось удачно спуститься, - зашалили контактная приспособления и В.А. Юнгмейстеру пришлось спланировать в глубине Ходынскаго поля, почти у лагерей. „Там, наверху" было очень холодно, и летчик окоченел до того, что первые моменты едва мог отвечать на вопросы.
Перелет, по его словам, В.А.Юнгмейстер совершил легко, хотя и мешали ему сильно холод и ветер.
От ветра летчику, впрочем, удалось „спрятаться”.
— Я с головой ушел, -рассказывал он, в гондолу аппарата. Изредка высовывал нос для того, чтобы ориентироваться в пространстве.
A ветер был довольно сильный и резкий, - он как щепку трепал устойчивый „Ньюпор” почти на всем пути перелета.

Наконец, описания перелёта были бы не полны без личных воспоминаний жителей города Богородска об этом событии. По воспоминаниям жителя Богородска (Ногинска) П. Дорофеева [к сожалению, заметно отредактированными в публикации - прим. А.П.]: «Самолеты были в Богородске примерно в полдень. Стоял жаркий день, но на лугу, расположенном на Глуховском тракте (ныне поселок Володарского и улица Климова), собралась огромная толпа народа. В голубом небе появились на небольшой высоте два самолета. Это были машины малого размера, поднимавшие в воздух всего по одному человеку. Первый, «Фарман», был весь решетчатым, как опрокинутая этажерка, «Ньюпор» был закрытого типа. Опознавательные знаки для посадки были разложены на лугу. Первая машина стала опускаться на землю, благополучно села и покатилась по ровной площадке. Второй самолет стал садиться на левую сторону дороги на Глухово, но не все, видно, у пилота получилось складно: машина вдруг круто накренилась и уткнулась «носом» в землю. Авиатор ударился лицом о борт, но когда машина остановилась, ловко выпрыгнул из кабины. Улыбаясь подбегающим людям, он снял перчатки и очки, потрогал ссадину на переносье и вытер лицо платком. Все устремились бегом к месту приземления аэропланов. Раздавались крики: «Ура!». При посадке «Ньюпор» Владимира Юнгмейстера потерпел аварию, сломалась посадочная лыжа, располагавшаяся рядом с шасси, и пропеллер. Жители Богородска попросили летчиков показать и рассказать об устройстве самолетов. По словам Дорофеева, Адам Габер-Влынский даже разрешил одному юноше, который наиболее настойчиво расспрашивал об устройстве «этажерки», забраться в кабину и покрутить рули управления. Это был товарищ Дорофеева по реальному училищу Борис Вогау, будущий писатель Борис Андреевич Пильняк (1894 - 1938).

Борис Андреевич Пильняк (1894 - 1938). Фотография 1922 года.

Тем временем возле машины, сопровождающей самолеты, глуховские спортсмены накрыли импровизированный стол с холодным хлебным квасом и пирогами с капустой. В оживленной беседе с богородцами прошло около часа. После этого Габер-Влынский на «Фармане-VII » полетел в Орехово-Зуево, а Юнгмейстер остался в Богородске дожидаться нового пропеллера и посадочной лыжи» [Отсюда].

Как любопытно: в связи с появлением интернета слово "впервые" деградировало одним из первых, став применимым лишь в спамовых сообщениях. Будто никто и никогда ничего не делал впервые. Не целовал впервые девушку, не покупал первую машину, не видел и не был где-то впервые. "В тренде", - опытность в самых различных своих проявлениях, а признание в том, что кто-то что-то сделал или увидел своими глазами впервые в жизни  - подвергается общественной обструкции. Так общество растит молодых стариков, которым легче вариться в своём супе, чем открыть глаза на неизведанный мир, который повсюду, который везде. 

Упоминаемые в посте люди первыми поднимались в воздух на свой страх и риск. Впрочем, что тут объяснять...

Закончу словами Габер-Влынского:

"- Особеннаго ничего не было".

А. Послыхалин, 2015. При использовании материала (текст, фотографии) обязательна ссылка на trojza.blogspot.com.