"Загадочный опекун - внук Петра I ?" или страница из истории подмосковного имения Гребнево XVIII века

История подмосковного имения Гребнево в XVIII веке, к сожалению, всё еще изучена недостаточно. Печально сознавать, но именно этот период перенасыщен в доступной литературе странными на вид мифами и дивными краеведческими спекуляциями.

Не раз недобрым словом поминаемый мной И.Ф. Токмаков в своей печально известной компиляции «Историко-статистическое описание села Гребнева» описывая утварь, находившуюся в начале ХХ века в ризнице гребневских храмов, упомянул об одной интересной иконе Владимирской Божией Матери, на обороте которой присутствовала надпись: "Сей образ Владимирской Пресвятые Богородицы писан в Греции доказывают домовые описи, за многие годы 7131 годы, что уже в 7131 году находилася, значится в книгах, поновлен 1760 г . ноября 1 дня в Москве иконописцем Иваном Спиридоновичем, по усердию Богдана Умского". На другой, Казанской иконе Божией Матери Токмаков обнаружил следующую надпись: «1758 г . октября 7-го дня поновлен сей образ в Москве, а в Топорково церковь сгорела 1756 г . в день Благовещения Богородицы и с сего пожара выхвачен … Умской Богдан Васильев сын» [6].


Портрет Б.В. Умского. Художник: Д.Г. Левицкий, до 1790 г.

Так кто же такой этот «Умской Богдан» и какова его роль в истории обширной гребневской вотчины? В одной краеведческой работе я встречал хвалебные слова в адрес этого будто бы крестьянина Богдана, героически выхватившего икону из охваченной пламенем топорковской церкви. В другой единственное упоминание Богдана Васильевича Умского сводилось к тому, что он был управляющим имением и будто бы «проводил» какую-то «либеральную линию» княгини Анастасии Ивановны Трубецкой и  «поддерживал уже заведенное благоустройство усадьбы, даже «поновляя иконы»».

Но давайте по порядку...

В 1749 году после кончины предыдущей владелицы Гребнева, Анастасии Ивановны Гессен-Гомбургской (по первому мужу - Кантемир, в девичестве – Трубецкой, 1700-1749), имение досталось по наследству ее дочери от первого брака с «молдавским господарем» Дмитрием Константиновичем Кантемиром (1673-1723) – Смарагде (Екатерине) Дмитриевне Кантемир (1720-1761) – сестре известного поэта Антиоха Кантемира (1708-1744) – принятой от купели самим Петром Великим.


Портрет Смарагды (Екатерины) Дмитриевны Голицыной (Кантемир). Художник: Луи Мишель Андре ван Лоо, 1759 год. Музей изобразительных искусств им. Пушкина (Москва).

Через два года после кончины матери, 28 января 1751 года, Смарагда Дмитриевна вышла замуж за талантливого дипломата и известного сановника Дмитрия Михайловича Голицына (1721-1793). По воспоминаниям современников: «Свадьба состоялась при дворе с большим великолепием. В присутствии императрицы Елизаветы, чужестранных министров и знатных обоего пола особ, а на другой день, при дворе же, был ужин и бал на 200 персон. В тот же день молодая княгиня Голицына была назначена действительной статс-дамой» [1].


Портрет князя Дмитрия Михайловича Голицына. Художник: Ж. Друэ, 1762 г..

В 1757 году получив позволение императрицы Елизаветы Петровны (1709-1761), супруги отправились во Францию на «марциальные воды» в Спа, Бореже и Пломбирере. Поездка была вызвана обострением хронической, неизлечимой болезни Екатерины Дмитриевны. В поездке супругов сопровождал сводный брат Е.Д. Голицыной - известный Иван Иванович Бецкой (1704-1795).


Портрет И. И. Бецкого. Художник: А.Рослин, 1777.

21 ноября 1756 года чета Голицыных прибыла в Париж, где произведя глубокое впечатление на придворных особ, стала  «держать открытый дом и заинтересовала собой и свет и двор». Найдя ласковый приём при французском королевском дворе, она удостоилась аудиенции у королевы Франции Марии Каролины Лещинской (1703-1768), супруги короля  Людовика XV (1710-1774).

Про обласканную вниманием историков чету Голицыных написано слишком много, чтобы сейчас отвлекать на это внимание моих дорогих читателей...

Куда менее известно, что  еще до отъезда из России имение Гребнево было передано Голицыными в опеку тогда уже коллежскому асессору, - нашему таинственному Богдану Васильевичу Умскому. Об этом говорит и надпись 1756 года на топорковской Казанской иконе, описанной Токмаковым. Кстати, к тому времени Богдан Васильевич уже исполнял обязанности опекуна известного на весь свет учреждения Ивана Ивановича Бецкого – Московского Императорского воспитательного дома.

Конечно, путать «опекуна» и «управляющего имением» - ой как не стоит. Это довольно распространенная краеведческая ошибка. Опека фактически была формой юридически-ограниченного владения имением без права продажи, залога, перевода прикрепленных к имению крепостных и т.д. и т.п., тогда как должность «управляющего» имением заключалась в решении хозяйственных вопросов, как, например, в руководстве сельскохозяйственными работами, сборе государственных налогов с крестьян, отдачей крестьян в рекруты и проч. и проч.

В 1761 году после кончины супруги, блистательной Екатерины Дмитриевны Кантемир (1720-1761), обширное Гребневское имение по завещанию жены перешло в руки Дмитрия Михайловича [3]. Еще в 1760 году (году «поновления» Владимирской иконы Б.Умским) он был назначен уполномоченным послом Российской империи при французском дворе. Интересно, что на этом ответственном посту Д.М. Голицын сменил скончавшегося в 1760 году Михаила Петровича Бестужева-Рюмина (1688-1760) – родного брата вице-канцлера, графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина (1693-1768) – владевшего с 1749 года соседними с Гребневским имением землями, а точнее, великолепным селом Образцово с деревнями Набережная, Новая (Байбаки), Мальцовой и Васильевской (ныне в черте городского поселения Щёлково). Как говорится, «все свои»…
После кончины Екатерины Дмитриевны и прибытия в Париж графа Петра Григорьевича Чернышева (1712-1773), Дмитрий Михайлович был переведен на должность чрезвычайного посла в Вену, где оставался на протяжении последующих долгих тридцати лет. Дипломат продолжал владеть гребневскими селами и деревнями до, примерно, 1772 года (времени продажи его Анне Даниловне Трубецкой (по первому браку Херасковой, в девичестве - Друцкой-Соколинской, ум. 1774).

На самом деле положение имения в 1761-1767 годах было не завидным. Долги покойной Смарагды Дмитриевны исчислялись огромной суммой в 241000 рублей. В эту сумму входили деньги (23000 рублей), взятые в долг еще ее матушкой, Анастасией Ивановной Гессен-Гомбургской  у ее сводного брата И.И. Бецкого. В конце 1762 года Д.М. Голицын подал реляцию Екатерине II, прося оплатить долги его умершей супруги из казны, и сумел добиться положительного решения дела [4].


Фрагмент карты дачи (надела) села Гребнево 1768 года, РГАДА.

В 1767 году в наших краях проводилось Генеральное межевание. Согласно составленному межевиком Кондыревым 13 октября (стар. ст.) 1767 года документу «Гребнево, село Московского уезда, Бохова стана, владение генерала порутчика, разных орденов ковалера, князя Дмитрия Михайловича Голицына покойной жены его, действительной штатс дамы, княгини Екатерины Дмитриевны, а ныне опекуна, коллежского советника Богдана Васильевича Умского"  [2] В селе Гребнево находился административный центр имения, к которому относилось село Богородское, Топорково тож и 6 деревень: Слобода, Новая, Чижева, Фрязина, Назимиха, Трубино и Щёлково. В 1767 году в деревнях и селах гребневского имения проживало 618 душ крепостных крестьян обоего пола.

Итак, Гребнево находилось под опекой Б.В. Умского 15-16 лет. Думается, этого достаточно, чтобы обратить, наконец, пристальное внимание на увлекательные перипетии судьбы этого неординарного человека.

Богдан Васильевич Умский (1728?-1780), ошибочно названный межевщиком Кондыревым «Емельяновичем» (кстати, - не первая и не последняя ошибка этого межевщика) вопреки распространённым в местном краеведении заблуждениям был довольно известным человеком своего времени и энергичным деятелем Екатерининской эпохи.


Кирилл Григорьевич Разумовский. Художник: Луи Токке, 1758. Третьяковка.


Елизавета Петровна. Портрет И. Аргунова.

По распространённым во второй половине XVIII века слухам,  невероятным взлётом своей карьеры он был обязан, якобы, тому, что был побочным сыном последнего гетмана Украины Кирилла Григорьевича Разумовского (1728-1803) и императрицы Елизаветы Петровны.


Алексей Григорьевич Разумовский. Неизвестный художник, середина XVIII века.

Однако по подсказке уважаемой il_ducess сыном К.Г. Разумовского он быть не мог, ибо они ровестники, - оба рождены в 1728 году. Возможно имелось в виду, что Умский мог быть сыном старшего брата К.Г. Разумовского - Алексея Григорьевича Разумовского (1709-1771), бывшему фаворитом и морганатическим супругом Елизаветы Петровны с 1742 года. Но в таком случае дата рождения Б.Умского, взятая мной отсюда, - и в документах мной ни разу не встреченная может оказаться под вопросом.
Действительно, даже сравнив портреты Богдана Умского и  Разумовских можно заметить сходство их внешнего облика. Также как и в случае с Бецким, потерявшем "Тру" из-за своего внебрачного происхождения, фамилия Умский могла произойти подобным образом от фамилии Разумовский, да и малороссийское имя Богдан также навевает на мысли...

Так или иначе, 15 февраля (стар. ст.) 1738 года Богдан Васильевич Умский подал в Сенат прошение, в котором указывал: «отец мой был природой польской нации, города Хвастова шляхтич и умре в давних годах, а после него остался я в малых летах и обучился грамоте и писать при родственниках моих, а ныне я обретаюсь празден и ни к каким делам не определён. И желаю быть в сенате копиистом, а о состоянии моём сведом фельдмаршала князя И.Ю. Трубецкого секретарь М. П. Воейков» [5].


Иван Юрьевич Трубецкой. Неизвестный шведский художник, 1703 год.

Позднее, - заключает автор, разыскавший этот документ, Б.В. Умский был определён писарем к «последнему боярину» Ивану Юрьевичу Трубецкому (ум. 1750), - отцу вышеупомянутой Анастасии Ивановны Трубецкой (Кантемир, Гессен-Гомбургской) и Ивана Ивановича Бецкого. Такое назначение также навевает на мысли...

Иван Юрьевич Трубецкой владел нашим гребневским имением на протяжении долгих 45 лет, с 1704 по 1749 год. С Трубецким у Богдана Умского сложились приязненные, дружеские отношения, о чём свидетельствует их постоянная переписка.  Из приведённого выше документа становится понятна и долговременная близость Богдана Васильевича к семье Трубецких. Высокий покровитель обеспечил его быстрое продвижение по службе. Под началом фельдмаршала Ивана Юрьевича, Б.В. Умский  из разряда статских служащих был вскоре переведён в военные и в 1749 году причислен в чине поручика к Ингерманландскому пехотному полку. Кончина Ивана Юрьевича в 1750 году не помешала энергичному поручику в его дальнейших карьерных успехах.
Анастасия Ивановна Кантемир (затем Гессен-Гомбургская, ум. 1755) не оставила его судьбу без внимания. 14 декабря 1753 года Б. Умский был произведён в капитаны Эстляндского полка, а в 1754 году был переведён в Рязанский пехотный полк, а в 1756 году мы находим его уже на месте опекуна гребневских владений его покровителей.
Но вернемся к надписям на иконах. В 1756 году Богдан Умский уже проживал в Гребневе и присутствовал при пожаре в Топорково 7 октября (ст.ст.), когда там сгорела церковь Казанской иконы Божией Матери. Распоряжение Богдана Васильевича о спасении главной храмовой иконы становится вполне понятным. Кстати, вновь церковь в Топоркове была построена лишь в первые годя следующего, XIX века, но в 1805 году она была разобрана и перевезена в Николаевскую Берлюковскую пустынь, где была поставлена на монастырском кладбище. Казанская икона Божией Матери и колокол в том же 1805 году были перевезены в Гребнево.


Вид на Кремль от Воспитательного дома. Художник Фёдор Алексеев. 1800-е годы.

В 1763 году Иван Иванович Бецкий основывает в Москве широко известный «Воспитательный дом» в качестве первого в России благотворительного учебно-воспитательного учреждения для сирот, подкидышей и беспризорников.  С одобрения Екатерины II в день рождения государыни императрицы 21 апреля (стар. ст.) 1764 года состоялась закладка здания, которому было суждено стать крупнейшим каменным сооружением Москвы дореволюционного периода. Под руководством архитектора Карла Бланка в XVIII веке были возведены два корпуса.  Восточный корпус огромного здания был завершён лишь в XX веке. В настоящее время в нём размещается Российская академия медицинских наук. В Российской национальной библиотеке хранится копия с указа Екатерины II «О рассылке указа об определении в опекуны Императорского воспитательного дома Ивана Тютчева, Александра Болтина, Якова Френева и Богдана Умского», составленного в декабре 1763 года. Такое назначение, подписанное самой императрицей снова навевает на мысли об оправданности слухов о происхождении Умского. Два бастарда - Бецкий и Умский управляли благотворительным заведением для сирот и подкидышей...

При покровительстве Смарагды-Екатерины Кантемир (Голицыной) и Ивана Ивановича Бецкого, уже в том же 1763 году Богдан Васильевич производится в надворные советники, назначается опекуном в Московский опекунский совет и в том же году (!) производится в коллежские советники.

В Москве Богдан Васильевич, так неоправданно забытый краеведами, жил в своем доме, в приходе церкви Ильи Пророка, на Воронцовом поле. По словам автора «Русских портретов»: «Умский прослужил опекуном до 2 апреля 1775 г., когда оставил службу, к великому огорчению Бецкого, с которым был в дружбе и в постоянной переписке. При этом Умский имел полное право сказать про свои «старания и труды» по Воспитательному дому, что «в том его усердие и горячность чрез десятилетнее время не погасли». В то время как другие опекуны уезжали в отпуск, не являлись на заседания, Умский неустанно работал, привлекая жертвователей. Чрез него девица Марфа Дмитриевна Кашкадамова жертвовала деньги, а в 1771 г. дом; благодаря ему, был «приобретен»  известный благотворитель» Прокофий Акинфиевич Демидов, который был близким приятелем Умского и заезжал к нему в декабре 1772 г. поздравить с рождением дочери. Демидов жертвовал не только деньгами, но постоянно что-нибудь строил или ремонтировал, сам ходил по работам, и Умский любовался, что «работа у него течет, как вода». Демидов пожертвовал Воспитательному дому «кабинет курьезных вещей», а Умский старался поскорее открыть его для публики, чтобы кабинет приносил доход и чтобы «не огорчить» Демидова» [5].

И.И. Бецкой возложил на Богдана Умского организацию создания галереи портретов попечителей Воспитательного дома. Именно «гребневский опекун» занимался подбором художников и выделял им оплату за портреты так называемой «Опекунской серии». К работе им были привлечены такие известные художники как Фёдор Степанович Рокотов (1735?-1808), Дмитрий Григорьевич Левицкий (ок. 1735-1822) и Фридрих Гартман Баризьен (1724-1796). 

Портрет П. А. Демидова. Художник: Д. Г. Левицкий,1773.

Высока роль Богдана Васильевича в создании известного портрета Прокофия Демидова. Б. В. Умский писал Бецкому: «Прокофия Акинфиевича Демидова портрет иметь в Совете должны; как то сделать не знаем, да к тому ж и писать некому. Рокотов один, за славою стал спесив и важен. Ежели бы изволили прислать, многие могли бы свое удовольствие иметь, да и тот мог быть авантажней». За первый из заказанных И. И. Бецким портретов Дмитрий Левицкий получил всего 50 рублей, а за второй, Демидова — уже 400. За колоннами — здание Воспитательного дома, на строительство которого Демидов пожертвовал большие денежные суммы, основав при нем также Коммерческое училище. Правой рукой он указывает на цветущие растения и на здание Воспитательного дома, обитатели которого так же, как и цветы, нуждаются в заботе и уходе.

Хорош «топорковский крестьянин», «управляющий имением» - приятель крупнейшего в России горнозаводчика Прокофия Демидова… Что тут скажешь…

Б.В. Умский «усердно заботился о порученных ему питомцах, старался улучшить помещения и их содержание, указывал на «великую духоту» от нечистот в здании и любовался воспитанниками, замечая, что «без пристрастия – имеем таких детей в их поступках, ласке и во всех обхождениях завидных и прилежных, а при том из себя видных, что и желать больше не можно»… Он трудился не за отличия, которых не получал, а из любви к делу. «Писать изволите», говорит он в письме к Бецкому, «опекунам жалованье будет, то остается в соизволении, и только ежели из суммы Воспитательного дома, о других не знаю, а о себе отвечаю, что оное получать из сироцкой суммы не прилично» [5]. 

Богдан Васильевич Умский скончался 11 сентября 1780 года. В первом браке его супругой была помещица из богатого Рязанского купеческого рода Екатерина Дмитриевна Плавильщикова (ум. до 1762г.). От неё он имел двух сыновей: Николая (ум. 1809) и Ивана (ум. до 1781 г.) и четырёх дочерей: Авдотью (замужем за прапорщиком Иваном Васильевичем Шокуровым), Александру (1750-1829, замужем за надворным советником Я.О. Кафтыревым; бабушка известного русского поэта и прозаика Якова Петровича Полонского), Екатерину (умершею в девичестве) и Анну (за М.М. Тургеневым). Сын Богдана Васильевича, Николай Богданович, премьер-майор (ум. 1809), похоронен в Московском Покровском монастыре. Рядом с ним погребена его сестра, надворная советница Анна Богдановна Тургенева (р.10 апреля 1759 г., в замужестве с 20 сентября 1775 г., ум. 8 ноября 1798 г.). Вторая жена Умского, Мария Ивановна, овдовев, вышла за надворного советника Василия Андреевича Евреинова (1736-1806). От Умского у неё было 4 дочери: Мария (в 1796 г. за ст. сов. П.А. Волконским), Елизавета (с 1787 г. за титулярным советников Дмитрием Владимировичем), Софья и Варвара.


Дмитрий михайлович Голицын в старости. Художник А. Браун, до 1783 г.

Владелец Гребнево Дмитрий Михайлович Голицын, прожив вдовцом  32 года,  до конца жизни оставался верен своей первой возлюбленной Смарагде и не оставил наследников. Имея несколько поместий в Австрии под Веной, он легко расстался  до 1772 года с Подмосковными вотчинами своей супруги, быть может, не желая никогда более возвращаться в те места, где он когда-то был счастлив со своей первой и единственной возлюбленной.



По свидетельству протоиерея Антоний Коваленко, Владимирская икона Божьей матери, перенесенная в Гребнево из Топоркова и хранившая память об «Умском Богдана Васильева сыне» сгорела в пожаре 2 сентября 1980 года, уничтожившем северную сторону иконостаса зимнего храма Гребневской иконы Божией Матери. Так порвалась еще одна ниточка, связывавшая наше настоящее с блистательным XVIII веком…

P/S. Уже после написания статьи, мне подумалось, что мое заключение о том, что имение Гребнево находилось именно под опекой, а не в полноценном владении возможного внука Петра I основывается лишь на словах межевщика Кондырева. Которые можно было бы при желании трактовать и иначе. Перед фамилией Голицына указывается, что тот: "генерал-поручик и разных орденов ковалер" . В таком случае "опекун, коллежский советник" перед фамилией Умского говорит не об опекунстве над Гребневскими владениями Голицына, а о должности опекуна в Воспитательном доме. В таком случае, Гребнево вполне могло быть каким-то образом (хоть из казны) оказаться в полновластном владении Умского. Но, не располагая купчими и актами продажи имения Друцкой-Соколинской - в которых владелец Гребнева с необходимостью был бы указан, - говорить об этом как минимум, преждевременно...

А.Послыхалин aka trojza, aka pechexod

[1] Записки Василия Александровича Нащокина. СПб., 1842. C. 105.
[2] Кусов В.С. Земли Московской губернии в XVIII веке. Т. I. М. 2004. С. 42, 70.
[3] Демская А.А. История одного забытого завещания // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1990. М., 1992. С. 42.
[4] Архив внешней политики Российской Империи (АВПРИ). Ф.32. Оп.1. 1762 г. Д.21
[5] Цит. по: Романов Н.М. Русские портреты… Т.2. Вып.1. №20.
[6] Токмаков И.Ф. Историко-статистическое описание села Гребнева. Репр. изд. 2001, с. 17