В далеком 1876 году подмосковную деревню Кармолино (Анискинского сельского округа Щёлковского района Московской области) посетил архимандрит Николо-Угрешского монастыря Пимен (в миру Петр Дмитриевич Мясников; 1810-1880). В своих воспоминаниях, опубликованных в 1877 году, он оставил нам не только описание некогда существовавшей здесь усадьбы с парком, но и живое, увлекательное описание нескольких местных легенд и преданий, рассказанных ему старожилами, которое я привожу ниже с комментариями и дополнениями...
Архимандрит Николо-Угрешского монастыря Пимен (1810-1880)
Глава XXVII.
Июня 7 [1876 года - прим. trojza], в три часа утра, я выехал из [Николо-Угрешского - прим. trojza] монастыря в Берлюковскую пустынь, при которой есть дача, где я вознамерился провести лето и пить там воды. В тот же день, к вечеру, отец Игумен Нил [настоятельствовал в 1870 – 1880 годах. См.- - прим. trojza] проводил меня на эту дачу, отстоящую от пустыни 7 верст, а прямым путем для пешеходов версты три или четыре.
Эта усадьба находится при сельце Кармолине [Примечание: Сельцо Кармолино, Спасское тож, Богородского уезда, 2 стана, от Москвы 37 верст, от уездного города 24, близь Стромынского тракта. Прим. trojza - , принадлежавшем в 1850-х годах Александре Ивановне Люминарской [даты жизни: (1795-1853), погребена в Берлюковской пустыни у стен Троицкой церкви - прим. trojza], действительной статской советнице и Феодору Андреевичу Левашеву, капитану [данные были взяты из книги К.Нистрема. См. с.137. - прим. trojza]. Сельцо это называется также Спасское, по тому, что тут в прежнее время была деревянная церковь [1], которая, за ветхостию, упразднена, и старожилы сказывают, что слышали от стариков, что половина этой церкви была отдана в Берлюковскую пустынь, и будто там из нея была сделана в то время пекарня, в которой, в последствии (в 1829) была найдена древняя чудотворная икона явления, называемого "Лобзание Христа Спасителя Иудою" [подробнее об иконе и ее обретении - см. в моем журнале здесь и здесь - прим. trojza]. Говорят, что и часть икон вместе с церковью отдана была в пустынь, может быть и эта чудотворная икона вместе с прочими. Эта дача приобретена пустынею только прошлым летом [т.е. в 1875 году]. Бывший господский дом не велик, но расположен весьма удобно, с горенкой и балконом, откуда вид очень хорош и простирается довольно далеко, но весьма дик, потому что вся усадьба на плоском месте, окруженном лесами. В 1815 году тут было поле, и в живых еще местные старожилы, которые помнят, как, во время крепостного права, они садили, при прежних господах, деревья и кусты теперь тенистого и разросшегося сада, или скорее парка. Он разбит с большим толком; деревья, преимущественно береза, липа и других пород, расположены группами; дорожки везде битые и к моему приезду, по вниманию отца Игумена, все было вычищено и убрано. Река Воря по близости от дома, и ежели купание не было мне воспрещено, я бы мог этим воспользоваться [с. 324]
Во время моего лечения водами, когда я дошел до трех стаканов, и должен был ходить после каждого по 20 минут, я измерил дорожки шагами, начиная от крыльца в сад, и насчитал до 90 саженей; я проходил это пространство в 10 и 12 минут, и положил себе за правило после каждого стакана два раза пройтись по всем дорожкам, и после последнего обхода возвращался пить свое кипяченое молоко.
Вечером я выходил за сад и гулял поблизости с моим келейником отцом Аркадием. В одну из таковых прогулок мы направились в деревню, и там, невдалеке от сараев, увидали высокий деревянный крест, а немного поодаль два больших продолговатых камня, наподобие надгробных. Это возбудило мое любопытство. В ту пору случилось, что тут неподалеку стоял какой-то старичок; я подозвал его, стал расспрашивать: "По какому это у вас случаю тут крест поставлен и эти камни лежат?"
Он мне отвечал:
"А крест-то, батюшка, вот по какому случаю тут прилучился. Здесь, сказывают, вишь, была допреж деревянная церковь, давно, значит, а когда это было, заподлинно не знаю; я уж ея, батюшка, не застал, а только слышал, бают, была, ну и когда сломали не знаю... Да, батюшка, старики точно сказывали, которые помнили... От ентова-то от самого и селение, знать, Спасское называется... Полагать надоть, что во имя батюшки Спаса престол чтоль был"...
-Ну а эти камни что же такое? - спросил я.
- А это, изволишь ли видеть, стало, был погост здесь, на чьих нибудь могилках положены, а на чьих мы уж ентова сами не знаем, и слова сбоку, вишь, есть, да вот, поди ты, беда какая: нихто их разобрать не может, не умеют што ли, или заросли больно.
- От чего же один из камней лежит прямо, а другой, видишь, как? - снова спросил я старика.
-Вот по какой причине (сказал старик таинственно и важно): не пошли!
- То есть, как не пошли? - стал я расспрашивать.
- Да так, просто не пошли, не захотели идти.
И, помолчавши немного, старик начал мне подробно рассказывать, как камни не пошли. [325].
- В ту пору, как вот в Берлюках и пустыне-та зачали большой собор строить [начало строительства Собора Христа Спасителя Николо-Берлюковской пустыни относится к 1835 году - прим. trojza], игумен-то покойник, как бишь, ну да все одно... [иеромонах Венедикт, настоятельствовавший в 1829 – 1855 годах - прим. trojza] Царствие ему небесное!.. Игумент-то и вздумай взять енти камни... Прислал пару здоровых дюжих монастырских лошадей, рабочих, навалили камень-то, что криво лежит. Дело было, батюшка зимою; отъехали так с версту што ли: стали лошади, нет, не идут; что ты будешь делать! Бились, бились, нет; с места не берут лошади, да и все тут, а предюжие, дюжие, кажись бы, как не свезти, так нет... вот, поди ты, не осилили!..
Что же, батюшка, так ведь отступились, бросили, свалили камень... порожнем и поехали назад... Право слово... Прошел день, камень лежит, прошел другой, Игумен по камень не присылает; еще прошло сколько-то дней, не идут из монастыря; с неделю прошло, куда! больше, камень все лежит у дороги...
Думаем мы себе: Нет, робятушки, дело-то не ладно, не так выходит оно. Созвали сходку; промеж себя поговорили... все, батюшка, стояли на том, что камень не захотел идти... Да вот, простая штука, а не пошел... на гладком месте лошади не повезли, не то что бы в гору. Знать, думаем мы, камень следует убрать опять где был. Нарядили людей, лошадь, и что же, Ваше Благословление? запрягли плохую лошадку, так немудрую кляченку, и довезла, ведь, камень легонько, хоть бы взмылилась; камень-то и свалили, да, знать, не потрафили: как его тогда свалили, так он о сю пору и лежит.
Больше старик ничего мне сказать не мог. Я поблагодарил его за рассказ и, подошедши к обоим камням, стал их рассматривать со вниманием: они имели длины аршина по два, или более, ширины около аршина и немного менее в вышину. Камень был Мячковской породы. К одной стороне надпись, как на надгробных камнях к голове, но на верху нет ни слов, ни украшений. От времени слова залипли, их позатянуло мхом: я распорядился, чтобы промыли, и тогда можно было разобрать следующие надписи по Славянски вязью:
Первая: "Лета 7210 (1702) Мая 23 дня, на память Преподобного отца нашего Михаила Синадского и иже во святых отца нашего Леонтия, Ростовского чудотворца, вреставився Божая раба Евдокия Симеоновна, сожительница Стольника Андрея Ивановича Воейкова."
Эта надпись на том камне, который хотели свезти, а на другом следующая: [326]
Вторая: "Лета 7260 (1752) Ноября 23, на память Преподобного и Богоносного отца нашего Иосифа Персидского, и Богоносного отца нашего Георгия, иже в Лиде, преставися на 68... погребенную... отшедшую Марию, преставися раба божая Мария Андреевна, сожительница Стольника Андрея Ивановича Воейкова."
Одному камню, следовательно, 174 года, другому 124 года.
Сохранилось предание, что возле бывшей тут церкви была и господская усадьба и дом, а не там, где теперь. Церковь, говорят, была во имя Спаса нерукотворного Образа и, после упразднения за ветхостью, долгое время стояла неразобранная, а разобрали ее потому, что под нею внизу укрывались разбойники, которых захватили после убийства, совершенного ими в одной соседней деревушке, где они перерезали целое семейство. Когда дознание было, что притоном им служила церковь, то ее тотчас же и велено было снести, и отдали в пустынь. В какое время это происходило, мне не могли того сказать, потому что все это устное предание. Спасов день, августа 16 [старый стиль] и по сие время празднуется в Кармолине, и молебствие совершают у креста, и служат панихиду, а равным образом и тогда, когда бывают с иконами из Берлюковской пустыни.
Когда я разобрал надпись на камнях, я ее велел написать на камне сбоку, и имена погребенных теперь при панихиде будут поминаемы. Полагаю, что могилы со сводами, потому что не тронутый камень, хотя и прошло 174 года, ни мало не оселся и лежит на поверхности высоко. Впрочем, это только мое предположение, но я не счел за нужное исследовать, дли есть своды, или склепы под землей".
Источник: Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских. 1877 (январь-март). Книга первая (сотая). М., 1877. С.324-327.
Описание отцом Пименом Николо-Берлюковской пустыни можно посмотреть на сайте.
Попытаемся дополнить столь интересный рассказ архимандрита Пимена. Братья Холмогоровы свидетельствуют: "Село Кармолино в 1585 году - деревня на реке Воре Московского уезда, Шеренского и Отъезжего стана, вотчина Демида Ивановича Черемисинова, а в 1623 году находилась в поместье за Федором, Васильем и Иваном Волынскими и Богданом Воейковым; в деревне было 4 двора крестьян. В 7154 (1646) году эта деревня принадлежала Ивану Ларионову Воейкову и Моисею Волынскому, в 1678 году - Ивану Ивановичу Воейкову, при этом владельце Кармолино значится сельцом; по смерти Ивана Ивановича Воейкова владели его дети Андрей и Василий с Андреем Петровичем Волынским. В 1712 году жена Василия Ивановича Воейкова вдова Анна Максимова отдала половину села Кармолина Спасского дочери своей Фекле Васильевой, которая с этим имением вышла замуж за Василия Дмитриева Доможирова; а другая половина села была во владении Ивана михайлова Волынского. В 1770-1783 годах оно принадлежало жене Андрея Федорова Левашова Наталье Александровой с Николаем Ивановым Волынским" [Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах XVI-XVIII ст. Вып.5. Радонежская десятина. М., 1886.С.156.]. Но стоит напомнить, что данные у Холмогоровых, нередко не отличаются точностью.
Герб благородных дворян Воейковых.
Удалось узнать, что:
1. в 1672 году "за вдовою Степанидою Петровою и сыновьями ея Андреем и Иваном Воейковыми: сельцо Мишнево, деревня Кормолино, село Здехово и проч." [Русский вестник. Т.162. 1882 С.184. См.]
2. В 7186 (1678) году стольнику Ивану Ларионовичу сыну Воейкову "за его службу из его поместья в вотчину" дано "в Московском уезде в Ширенском и в отъезжем стану полловина деревни Кармолиной, да половина пустоши Панихи /.../ в Подмосковной ево вотчине написано пашни 100 четвертей в поле, а в дву потомуж". Историческое родословие благородных дворян Воейковых. С.125-126)
На камне 1702 года был указан стольник Андрей Иванович Воейков. Андрей Иванович, упоминался как стольник в 1686 году, а с 1703 года числился в отставных стольниках, оставленных в Москве "для посылок". Упоминается он и в 1706 году, а 1708 год значится датой его смерти (см.). О другом Андрее Ивановиче Воейкове, указанном на второй плите 1752 года пока ничего узнать не удалось.
Примечание.
1.Церковь Николая Чудотворца в Кармолино. По данным Н.Скворцова (Скворцов Н. Уничтоженные в Богородском уезде церкви. М., 1901), с 1696 в Кармолино существовала Спасская церковь, упраздненная в XVIII веке. После этого приход Кармолино был приписан церкви Николая Чудотворца на погосте Пружки (д. Макарово городского округа Черноголовка). По данным temples.ru См. в конце 1910-х годов в деревне была выстроена новая деревянная Никольская церковь. Закрыта в 1932, сруб перевезен в Мишнево, на его основе выстроен клуб.
У братьев Холмогоровых приводятся следующие данные о Кармолинской церкви:
"Спасская церковь построена в селе Кармолине в 1696 года деревянная. В приходной книге Патриаршего Казенного Приказа жилых данных церквей написано: "в 204 (1696) год июля в 27 день по указу патриарха и по помете на выставке казначея монаха Тихона Макарьевского, а по челобитью стольника Василья Иванова сына Воейкова, велено: из переславского уезда Залесского с погоста Андреевского старую Николаевскую церковь, разобрав, перевесть в Московский уезд, в Радонежскую десятину, в вотчину его, в сельцо Кармолино и построить на удобном месте во имя Всемилостивого Спаса, а у той церкви, по сказке человека его Ивашки Филатова, дворы: попов, дьячков, просвирницы, да в приходе 3 двора вотчинниковых, 15 дворов крестьянских средних,/.../". Спасская церковь в тех же приходных книгах за 1695-1739 годы писалась: "в селе Кармолине, в вотчине стольника Василия Иванова сына Воейкова" /.../. Церковь Всемилостивого Спаса деревянная в 1712 году была построена новая и августа в 13 день того же года "запечатан великаго государя [Петра I] указ из (Синодального Казенного Приказа) по челобитью Васильевской жены Иванова сына Воейкова вдовы Анны Максимовой дочери велено: Большого Успенского собора протопопу Федору с братьею в Московском уезде, в Шеренском стану, в вотчине ея, в селе Кармолине, новопостроенную церковь Всемилостиваго Спаса освятить и выдать в ту церковь антиминс; за одно полотно взято". Того же числа, ко дню освящения новопостроенной церкви "во имя Всемилостивого Спаса происхождения честных древ, по благословенной грамоте, выдан антиминс под расписку той же церкви попа Василия Герасимова". [См. Холмогоровы В. и Г. Исторические материалы о церквах и селах XVI-XVIII ст. Вып.5. Радонежская десятина. М., 1886.С.156.]
