Продолжая публикацию воспоминаний жителей города Щёлково из собрания Щёлковского историко-краеведческого музея, нельзя обойти вниманием один из наиболее интересных источников, а именно, воспоминания Фёдора Ивановича Чистова (1900 г.р.) из села Жегалово (с 1954 и 1878 г. - в черте г. Щёлково) о дореволюционном мыловаренном заводе братьев Чистовых. Воспоминания были записаны 15 октября 1966 года и охватывают период от 1900-х до 1919 г. и выполнены чернилами на 14-ти ненумерованных страницах.
Интереснейшим дополнением к ним служит рассказ рабочего завода, первого председателя фабкома, Петра Ефимовича Дмитриева (1897 г.р.). "Рассказ" охватывает период от 1915 до 1918 г. Рукопись чернилами выполнена на 6-ти ненумерованных страницах школьной тетради, и датирована автором 3 марта 1966 года.
Сложные отношения фабрикантов с их близкими родственниками, хитрости при
найме на работу, тонкости дореволюционного мыловаренного производства и
военные поставки времён Первой мировой, Лев Толстой, коллекция ружей,
голод и судьбы людей столетней давности: обо всём этом повествуют
приводимые ниже рукописи. Воспоминания были оцифрованы в сентябре - ноябре 2016 г. Публикуются впервые. Снабжены нашими примечаниями и уточнениями.
История
мыловаренного завода, бывшего братьев И.И. и С.И. Чистовых, теперь Щелковская
прядильно-ткацкая фабрика
В дер.
Жегалово, напротив церкви, на углу стоит дом. В нем в 1800 годах жил Иван [Васильевич]
Чистов, который имел при доме лавку и вел торговлю. Было у него несколько
сыновей, из которых двое: Иван и Степан после смерти отца лавку закрыли и
занялись дома кустарным мыловарением.
Братья Чистовы. Слева-направо: Степан, Иван, Александр.
Фотография нач. ХХ в.
Когда они
подзаработали, то купили участок земли у Жегаловского земельного общества
крестьян в Щелкове (теперь Октябрьская ул., территория Прядильно-ткацкой ф-ки)
и два деревянных жилых дома в начале улицы. Ведь земля, где расположен г.
Щелково до реки Клязьмы от бывшей ф-ки Рабенека (теперь Щелковский
хлопчатобумажный к-т [комбинат]) до деревни М<алое> Хомутово, включая лес
«Воронок» принадлежала Жегаловскому земельному обществу. Это было примерно в
1900 годах [так]. Там построили они два одноэтажных деревянных здания и один
деревянный дом для общежития рабочих и двухэтажный (низ каменный, верх
деревянный, теперь – контора Пряд.-ткац. Ф-ки) для своего жилья и <конторы>, располагавшейся внизу.
В одном
деревянном доме, который теперь стоит на углу Октябрьской улицы, у фабрикантов
была парфюмерная лавка, а в другой части дома изготовлялось туалетное мыло,
пудра, духи, помада.
Мыловаренный завод братьев Чистовых. Фотография нач. ХХ в.
По
рассказам, для производства парфюмерии и туалетного мыла они пригласили
мастера-француза. Однажды, напоив его пьяным, они вызнали у него рецепт
изготовления туалетного мыла, и, после, прогнали с работы.
В другом
деревянном одноэтажном здании (теперь на этом месте каменное) они варили
хозяйственное мыло.
Завод они
продолжали расширять, и примерно к 1914 – 15 гг. было построено 2-х [исправлено
на 1] этажное каменное здание, где уже был установлен паровой котел для варки
мыла (теперь здесь уже надстроен 3-й этаж пряд. Трикотажной ф-ки [зачеркнуто]).
Мой дед
Михаил Чистов приходился дальней родней Чистовым-мыловарам. Он работал ткачом
на ф-ке Зубова [Фабрика Товарищества «С.
Д. Зубков и Ко» в с. Новое Хомутово.] (теперь – Хлопчатобумажный
комбинат) [Ошибка автора. Правильно:
«Щелковская шелкоткацкая фабрика» (ШТФ).]. Богатые Чистовы стыдились, что
их дальние родственники бедные, рабочие. И они еще моему деду запретили носить
фамилию Чистов, а велели носить фамилию по прозвищу – Королёв. Дед был
красивый, статный. Он был непокорный и гордый. Вот ему и дали прозвище
«Король». А мы все, мой отец и его дети, так и звались: «Королёвы». И эта
фамилия, на которую мы имели и паспорта, носилась нами до моего возвращения из
Красной Армии, где я прошел, можно сказать, политшколу. Вот поэтому я,
вернувшись, и добился восстановления нашей подлинной фамилии.
Отец мой
имел большую семью: девять человек детей, из них 5 девочек. Земли на «женские
души» не давали, жил он плохо. Я был старшим в семье, работал по крестьянству и
батрачил. А когда мне минул 15-й год, отец пошел со мной к заводчикам-братьям
Ивану и Степану Чистовым. Помню, упал он перед Степаном на колени, прося взять
меня на работу и вывести «в люди». Но не такие были братья-заводчики, чтобы
выводить меня «в люди».
Определили
меня в производство туалетного мыла. Мое «ученье» заключалось в том, что я,
приходя к 8 часам утра, должен был до вечера таскать дрова для печи, где
изготовлялось мыло, подметать полы, выносить мусор, завертывать мыло и тому
подобное. А в воскресные дни я должен был помогать в магазине продавщице. Там я
тоже топил печь, подметал пол, закрывал и открывал ставни, вешал жидкое мыло.
Когда же не было таких дел, то мне давали распрямлять старые гвозди, и после –
взвешивали. Мое ученье, одним словом, заключалось в выполнении черной работы.
Платили 10 рублей в месяц.
Всего на
заводе работало 25 человек. Наем рабочих происходил так: на пасху всех рабочих
увольняли, и неделю завод не работал. За это время все щелковские фабриканты
производили наем рабочих и выдавали расчетные книжки с указанием заработка.
Братья Чистовы при найме не выдавали расчетных книжек. Рабочий не знал, сколько
он будет зарабатывать. При найме ему говорилось: «Не обидим». Когда же все
фабриканты заканчивали набор рабочих, только тогда Чистовы выдавали расчетные
книжки с указанием заработка. А рабочему уже некуда было идти поступать, если
его заработок не устраивал. Спецодежду, кроме рукавиц, не выдавали, хотя работа
была очень грязная и тяжелая. Рабочий день длился 10 часов.
Однажды
рабочие решили потребовать заранее расчетные книжки, чтобы знать свои
заработки. Пошел с ними и я. Пришли к «Стёпе» (так звали между собой рабочие
Степана Ивановича Чистова). Тот накричал, изругал нас: «Не хотите работать, –
уходите». Но уходить-то было некуда. Везде рабочие были наняты. Все ушли на
работу, а я настойчиво продолжал требовать книжки. «Стёпа» окончательно разозлился
и прогнал меня с работы.
В это
время, проработав более 2-х лет «в мальчиках», меня приставили к машинисту.
Машинистом работал Махалин из д. Ледово. Он был настроен против царизма. Читал
газету «Копейка» и читал ее мне. Когда «стёпа» как-то увидел, что я читаю эту
газету, то сказал: «Не читай ее. Это правительственная змея» [так]. У него я
научился управлять двигателем и пускать его. Машинисту платили 40 руб. в месяц.
Когда «Стёпа» увидел, что я научился и могу самостоятельно ходить за
двигателем, он уволил машиниста. Мне же оказал «милость». Поставил меня
машинистом, а платил все равно 10 рублей в месяц.
Когда меня
прогнали с завода, пускать двигатель было некому. Прислали опять за мной. Дома
у нас нужда, отец тоже гонит на работу. Поступить некуда. Пошел я на завод.
Надо сказать, что всеми делами на заводе ведал Степан Иванович, а Иван Иванович
был, как бы, технорук [технический руководитель]. «Стёпа» стал меня стращать:
«– Ты бунтовщик. Тебя в тюрьму посадят за это. Не гордись. Вот война идет (а шла
первая мировая война). Возьмут тебя на войну, мы тебе деньги будем слать»
(будто солдату на фронте деньги нужны) [так].
Ну, стал я
опять работать. Прибавил он мне пять рублей. За 15 рублей стал работать. А
расчетные книжки, все же, выдали всем рабочим.
Ох, и
жадные же были заводчики Чистовы! Мыло во время первой мировой войны они
поставляли в военное интендантство. Но под видом туалетного мыла поставляли
простое хозяйственное. Только его подкрашивали, и штамп ставили туалетного
мыла. На этом нажили они большие деньги.
И куда
только им нужно было столько денег!
Кроме
завода они имели в Жегалове, как жегаловские крестьяне, землю. Да купили еще
землю у Серковского общества. Это были поля между Жегаловым и Щелковым. Здесь
они сеяли рожь, овес, клевер. Имели конную молотилку, жатку-лобогрейку [Жатка-лобогрейка
– простейшая жатвенная машина-сноповязалка на конной тяге.]. Теперь эти
поля застроены частью домами и корпусами Листопрокатного завода.
Оба
фабриканта были женаты, но детей не имели.
Рукопись "Истории" Ф. И. Чистова, 1966 г.
Арх. Щёлковского историко-краеведческого музея.
Степан
Иванович был женат на Екатерине Павловне Сухановой [так] [Автор воспоминания ошибается. В девичестве Екатерина Павловна (1864 – ок.
1930) носила фамилию Симон.]. История их женитьбы и сама Екатерина Павловна
послужили сюжетом и прообразом для романа Льва Толстого «Живой труп». Екатерина
Павловна была небольшого роста, худощавая, с большими серо-голубыми глазами.
Была она очень деятельная. Занималась просветительством. По ее инициативе в
Щелкове было организовано Общество трезвости, которое имело свой дом. Теперь на
этом месте стоит новое Административное здание. В доме была чайная Общества
трезвости, показывались кинокартины, читались лекции. В период первой мировой
войны, в 1914 году, она была одной из организаторов военного госпиталя и сама в
нем работала. Он помещался во втором этаже теперешнего здания милиции. В
дела своего мужа она не вмешивалась и жила как бы отдельной жизнью. Жаль, что
эта деятельная женщина отдавала свою энергию не делу революции. (Впоследствии
она, после революции, национализации завода и смерти мужа, занялась вязкой
чулок и умерла в одиночестве) [В архиве
Щелковского историко-краеведческого музея хранится рукописное воспоминание
Николая Чистова (д. Жегалово, д. 32) – племянника Степана Ивановича Чистова,
также касающееся Е. П. Сухановой. Во многих моментах оно совпадает с данными,
рассказанными Ф. И. Чистовым, но также содержит ряд существенных дополнений.
Ввиду краткости, приведем его полностью: «С. И. Чистов женился на Е. П. Она
была очень красивой, умной и энергичной, имела общительный характер. / В
хозяйственные дела мужа она не вмешивалась, занималась благотворительностью.
Особенно во время 1914 года, - она руководила и помогала материально всем
госпиталям, имеющимся в Щелкове: [будущий] Клуб КОР, Чайная Общества трезвости,
и сама ухаживала за ранеными. Тратила много денег на это дело, у ней с мужем по
этому поводу была большая неприятность. / После рев[олюции] Екат. Павловна
работала в органах социального обеспечения вместе с Павловой А. К. / У Е. П.
Чистовой был сын от первого мужа Гимера, но сын не хотел носить его фамилию, а
носил фамилию Суханов (очевидно, это была девичья фамилия матери (Е. П.) [Автор
воспоминания ошибается. Ее сын, революционер, экономист и публицист Николай
Николаевич Гимер (1882 – 1940) носил псевдоним Суханов, неоднократно
подвергался арестам и был расстрелян 29
июня 1940 г.]. Сын был образованный и очень сильный работник, работал и жил в
Москве, женат был на француженке. / Вскоре после национализации завода С. И.
Чистов умер [1926 г.], а Е. П. Чистова жила в одиночестве. / Сын был арестован
и не вернулся, а Е. П. как общественнице разрешили работать на дому, она
приобрела вязальную машину и вязала кофточки и чулки. / Долго ждала сына, но он
не вернулся. Не дождавшись, покончила жизнь самоубийством (отравилась). Похоронена
на жегаловском кладбище».].
После
февральской революции 1917 года буржуазия стремилась удержать власть в своих
руках. Промышленники собирали деньги для укрепления своей власти. Помню, как
заводчики Чистовы заперли в своем кабинете в конторе конторщика Николая
Илларионовича Камчатнова, нашего односельчанина, и он там считал серебряные и
золотые деньги. Потом эти деньги положили в три больших чемодана и «Стёпа»
отвез их в Москву.
После
Октябрьской революции Советская власть не сразу национализировала всю
промышленность. Не было первое время ни опыта в управлении хозяйством, ни
экономических органов, способных немедленно взять в свои руки руководство
хозяйством. А промышленники оказывали сопротивление, стремились разорганизовать
[так] производство, взорвать Советскую власть. Надо было их обуздать. Был
введен рабочий контроль. Осуществление его возлагалось на фабрично-заводские
комитеты.
И вот,
помню, на чистовский завод пришли представители местной советской власти и
комитетчики. К сожалению, я не знаю их фамилий. Они взяли с собой некоторых
рабочих, в том числе и меня, и стали производить обыск. В кабинете нашли
спрятанные 25 штук берданок [Берданка – малокалиберная винтовка.].
Заводчики объяснили, что это, якобы, для защиты завода от бандитов. Берданки,
конечно, взяли. Затем реквизировали запасы продовольствия: несколько ящиков
консервов, около тонны белой и ржаной муки, несколько мешков крупы, несколько
бочек подсолнечного масла, 4 мешка сахара. Помню, как одна из работниц,
пришедшая в числе комитетчиков, не знаю ее фамилии, взяла несколько горстей
муки из мешка, стоящего в квартире Ивана Ивановича Чистова, насовала муку в
карманы жакетки его жены, приговаривая: «Все вам мало, чертям. Нате,
обжирайтесь тогда, когда наши дети с голоду мрут».
В феврале
1919 г. мне шел уже 20-й год, меня призвали в Красную Армию, и отправилась наша
часть на фронт против Деникина. Уже возвратившись из Красной армии, я узнал,
что завод еще работает. Через некоторое время я был вызван на территориальные
военные сборы, а возвратившись оттуда, узнал, что накануне национализации
завода «Стёпа» стал прятать отдельные части машин, надорвался, и вскоре умер [С. И. Чистов умер в мае 1926 г. В
карточке ЗАГСа в разделе причина смерти указано: «от поднятия тяжестей». См.: Ровенский Г. В. Алексей Чистов –
крестьянин села Жегалово, первый депутат Государственной думы из щелковского
края. – Фрязино-Жегалово (Щелково), 2009, с. 41.].
Теперь
здания этого завода не узнать. Они надстроены, возведены новые постройки.
Пришел настоящий хозяин – народ, и по-хозяйски распорядился заводом. Теперь это
большая прядильно-трикотажная ф-ка. [Прядильно-трикотажная фабрика (впоследствии – ЗАО «Щелковтекс»), занявшая производственные корпуса
бывшего мыловаренного завода братьев Чистовых в Жегалове, занималась
производством вязаных (трикотажных) изделий: косынок и головных платков, а также
пуховых изделий. В 1960-е гг. к предприятию была присоединена Сходненская
трикотажная фабрика].
Чистов
Федор Иванович, член КПСС с 1926 года, дер. Жегалово, д. № 24.
Щелковская
прядильно-трикотажная фабрика. Фотография 1960-х гг.
Арх. Щёлковского историко-краеведческого музея.
Арх. Щёлковского историко-краеведческого музея.
Дмитриев Петр
Ефимович (Жегалово), 3 марта 1966 г.
[Рассказ о
мыловаренном заводе Чистовых в Жегалове]
Я, Дмитриев
Петр Ефимович, рождения 1897 года.
В апреле м-це
1915 года поступил на работу в качестве рабочего на Мыловаренный завод братьев
Чистовых Степана Ивановича и Ивана Ивановича. Сначала, по приходе на работу,
мне дали для интендантства сушить мыло, впоследствии меня хозяин Ст. Ив.
перевел на другую работу по штамповке мыла и его упаковке. Проработал на этой
должности до мая м-ца 1916 года. Потом, в мае м-це 1916 года я был призван в
Царскую армию, поскольку в это время шла империалистическая война с Германией.
Попал на свою службу в г. Петроград Лейб. Гв<ардии> Волынский полк [Лейб-гвардии Волынский Его Величества полк
осенью 1915 г. вел бои за Сморгонь и в декабре 1916 г. был отозван с фронта в
столицу в честь полкового праздника. 27 февраля 1918 г. полковая учебная
команда в числе 350 чел., убив своего командира, перешла на сторону революции.
В октябре полк первым выступил за советскую власть.], прослужив в таковом
до марта м-ца 1918 года. За этот период своей службы принимал участие в
Февральской и Октябрьской революциях. В марте 1918 года я заболел. Меня должны
были направить в госпиталь, но местов [так] свободных в этом госпитале не было,
поскольку много было привезено с фронта раненых солдат. Тогда комиссия
врачебная околотка Волынского полка предложила временный отпуск на 21 сутки, и,
по приезде домой, я заболел сильнее. Пришлось обратиться [в] дер. Городищи [ныне
пос. Свердловский], где была в это время фабричная больница, к одному из
врачей. Последний меня направил в город Богородск [ныне г. Ногинск] на
врачебную комиссию. Признав у меня хронический бронхит, комиссия признала дать
6-ти месячный [отпуск], на предмет прохождения дальнейшего лечения. После чего
я обратно пришел в мае м-це на мыловаренный завод Бр<атьев> Чистовых.
Вскоре на общем собрании рабочих я был избран председателем местного [фабричного]
комитета. Завод как таковой продолжал уже работать с натяжкой, так как стало
недоставать сырья. Хозяева почувствовали, что завод должен пойти в руки
рабочих.
Рукопись "Рассказа" П. Е. Дмитриева, 1966 г.
Арх. Щёлковского историко-краеведческого музея.
Взаимное
отношение между рабочих и хозяев [так] Бр. Чистовых было довольно натянуто,
поскольку им нужно было дать больше готовой продукции и иметь больше наживы в
карман. Между прочим, Чистовы по выбору иногда давали поощрение, но не всем, и
это было такое поощрение очень редким. Стали проявлять работы [так] по доставке
всевозможных жиров для варки мыла, да притом же у Чистовых до прихода меня на
завод, были отобраны имев<шиеся> у них охотничьи ружья. Я до этого еще не
знал, потом как-то Чистов Ст. Ив., обращаясь ко мне, сказал: «Петр, у меня
отобрали охотничьи 4 ружья». Я подумал, [если] есть ружья, надо будет их
попросить и вернуть для охраны завода.
Я
впоследствии обратился в профсоюз, который находился в красном церковном доме [Построенный в 1916 г. и сохранившийся до
наших дней дом причта Собора Св. Троицы Живоначальной в Щелкове.]. Откуда Степан
ив. Чистов узнал, что я ушел хлопотать насчет ружей, не знаю, но он тоже
появился вскоре в профсоюзе. Там он получил хорошую нотацию [Нотация – наставление, выговор.]. Ружья
эти были выданы под мою ответственность, каковые находились при нашем комитете
для охраны завода. Притом вспоминается в особенности о том, что ружья Чистовым
не были возвращены. Они очень были этим недовольны и [ружья] оставлены при
местном комитете. Жили мы в Бараке (дом для общего жития), который находится
еще в настоящее время по Советской улице. Впоследствии у хозяина были все
штампы [для маркировки мыла] отобраны, сданы в профсоюз и в дальнейшем были
присланы подводы [нрзб.] комитетом и их представителями, о котором я узнал
впоследствии, что с завода было вывезено сырье, находившееся там. А я ушел в
сентябре м-це 1918 года [в Красную армию] защищать молодую Советскую
Республику, из которой демобилизовался в апреле 1924 года.
Щелковский историко-краеведческий музей © 2017.
Оцифровка, публикация, комментарии: А. Послыхалин © 2017.
При использовании материала обязательны ссылки на museum-schel.ru и trojza.blogspot.com
