Москва 14(2) сентября 1812 года: бегство жителей, выход русских войск и размещение передовых французских отрядов

Введение. Дороги северо-востока Подмосковья в 1812 году.

"Москва выходит из Москвы"

Близился конец лета 1812 года. Северо-восточные, восточные и юго-восточные заставы города представляли собой зрелище, напоминавшее настоящее переселение народов...

 Бегство жителей из Москвы. Художник: К. Лебедев.

По Рождественке, Мещанским улицам к Крестовской заставе и далее по Троицкой дороге на Троице-Сергиеву Лавру и Ярославль нескончаемым потоком шли москвичи, с горестью покидавшие древнюю столицу. 

Под покровом ночи с субботы 12 сентября (31 августа) на воскресенье 13 (1) сентября после благословления московского викария Августина (Виноградского) из Кремля на Вологду по Ярославской (Троицкой дороге) тронулись 300 подвод, груженных бесчисленным количеством драгоценных украшений, древних икон и церковной утвари, собранных с монастырей и приходских храмов Москвы. Кроме того вместе с этим обозом из Москвы эвакуировалась патриаршая ризница с  ее бесценной библиотекой, дела Консистории и Синодальной конторы. Сопровождал обоз архимандрит Симеон Крылов. Конечной целью его была далекий Спасо-Прилуцкий монастырь близь Вологды. 

 Вторжение в Россию в 1812 году. Литография Г. Генри по рисунку О. Микешина. Конец XIX в.

В Троице-Сергиевой Лавре к обозу присоединились подводы, груженные ризницей Лавры. В 12 часов ночи преосвященный Августин получил от Ф. В. Ростопчина известие, что Москва будет сдана Наполеону. Викарию Московскому был назначен для выезда путь на Владимир. Ему же поручалось взять с собой три наиболее чтимых иконы Богоматери – Владимирскую, Смоленскую и Иверскую. Утром по Владимирской дороге святыни покинули Москву.

Всю ночь и весь следующий воскресный день москвичи с горестью покидали свой город. Александра Назарова, в 1812 году бывшая послушницей Богородице-Рождественского монастыря, так описывала улицу Рождественку 13 (1) сентября : «Тянулись обозы за обозами, ехали дорожные экипажи, шли толпы пешеходов с мешками да с узлами: всякий спасал, что мог захватить из своего добра. Женщины несли детей на руках, все покидали с плачем Москву: просто, стон стоял в народе» [1. С. 79].  По той же Троицкой дороге на Большие и Малые Мытищи тянулись обозы с ранеными. Купчиха Анна Круглова, выбежавшая из ворот дома купцов Поляковых у Сухаревой башни порасспросить солдат о приближении французов, получила в ответ язвительные слова: «готовьте хлеб-соль встречать дорогих гостей!» [1., С. 60]. 

 Сухарева башня. Арх. М.И. Чеглоков, кон. XVII.

При огромном скоплении народа, шедшего по Сретенке, у Сухаревой башни будто бы произошло легендарное событие, описание которого встречается во множестве публикаций, издававшихся после войны. Как описывал это «знаковое» событие  писатель и москвовед Сергей Михайлович Любецкий: «на шпиле у Сухаревой башни, в крылах двуглавого медного орла запутался ястреб с путами на ногах; долго вырывался он, наконец, обессиленный, повис и издох. Собравшийся там народ говорил: вот так-то и Бонапарт запутается в крылах русского орла» [2. С. 19-20]. 
Монахини Никитского женского монастыря на Большой Никитской были отправлены по Троицкой дороге в Троице-Сергиеву лавру.

Жители оставляют Москву. Художник: Самокиш Н.С.

Юго-восточнее Крестовской заставы, по Маросейке, Покровке, Старой Басманной люди шли к Преображенской заставе (ныне Преображенская площадь), желая выйти из города на Стромынскую дорогу. Очевидец, очутившийся в Басманной части в восемь часов утра 13 (1) сентября писал: «Передо мной без перерыва тянулась целая вереница карет, дрожек, телег и пешеходов, несущих свои пожитки. Видны были женщины из простого народа, обремененные ношею сверх силы и со вздохами уносившие все до последней вещи своего хозяйства. Это стечение отъезжающих продолжалось от 8 часов почти до 12-ти, и так как вследствие разных причин стало не совсем безопасно выходить на улицу» [3. Стб. 1406]. 

Русская армия и жители оставляют Москву в 1812 году.  Художники: А.Семенов, А.Соколов, 1958.

Но главной дорогой, по которой в 1812 году отступали русские беженцы из западных областей России, москвичи, и эвакуировались государственные учреждения Москвы, была Владимирка. Проходя по Николоямской,  толпы людей стремились к Рогожской (Владимирской) заставе и дальше шли через Пехра-Яковлевское и Купавну на город Богородск и далее. Добравшись до Владимира на Клязьме, многие из них отправлялись по ней дальше, на Казань и Нижний Новгород. В Нижний по Владимирской дороге эвакуировался Московский университет, дела Опекунского совета, ценности Оружейной палаты Московского Кремля. С начала августа по ней отступали вглубь России бесконечные вереницы людей с телегами, груженными спасаемым добром. Также раненых, число которых в Москве доходило до 22,5 тыс. человек (15 000 прибывших с Бородинского поля и 7,5 тыс. – из госпиталей Вязьмы и Гжатска) эвакуировали как по Бронницкой (Рязанской) так и Владимирской дорогам (через Рогожскую заставу). 

 Раненые прибывают в Москву. Художник: Апсит А.П.

Свидетель отступления русских войск Иван Иванович Лажечников писал: «надо было видеть в это время усердие москвичей к воинам, пролившим кровь за отечество. Калачи летели в повозки, сыпались деньги пригоршнями, то и дело опорожнялись стаканы и кувшины с квасом и медами; продавцы распоряжались добром своих хозяев как своею собственностью, не только не боясь взыскания, но еще уверенные в крепком спасибо; восклицаниям сердечного участия, благословениям, предложениям услуг не было конца» [4.]. 

Бегстов жителей из Москвы. Художник: А.Апсит.

Южнее Рогожской была загружена людьми Покровская (Коломенская, Таганская) застава (ныне – пл. Абельмановская Застава), выводившая людей на Бронницкую (Рязанскую) дорогу, еще южнее – Спасская застава (ныне пл. Крестьянская Застава).

Тянулись беженцы и на юго-запад по Якиманке к Калужской заставе (ныне пл. Гагарина), выходя на Старую Калужскую дорогу. Елена Похорская в те дни вместе с подругой-дьячихой решила поглядеть, что происходит на Калужской заставе Камер-Коллежского вала: «Стали мы подходить, да так и ахнули: что карет, что колясок, что повозок, и не перечтешь! Как есть всю улицу запрудили. Кто ехал по казенной надобности того пропускали вперед, а другие по два, да по три часа стояли, ждали своей очереди. Все торопятся, суетятся, теснятся, лошади пугаются, пешеходов давят; шум, крик, гам, точно все от пожара бегут» [1. С. 48]. 

Военный совет в Филях. Художник: А.Д. Кившенко, 1840

В 5 часов вечера 13 (1) сентября 1812 года на историческом совете в Филях было принято решение об оставлении русскими войсками Москвы. Кавалерийскому отряду барона Фердинанда Федоровича Винцингероде (1770-1818) было поручено отступить на Владимирскую дорогу «для прикрытия жителей, вышедших со своим имуществом, так и для обеспечения всех сокровищ государственных в сем направлении отосланных» [5. С. 25]. 

 
Ф.Ф. Винцингероде (1770-1818). Художник: Дж. Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж.

 В народе говорили: "Москва выходит из Москвы", или "Москва в поход пошла".  Население Москвы накануне вторжения Наполеона составляло 270 тысяч, осталось же в ней к моменту вступления Наполеона в Москву не более 10-12 тысяч человек [6. С. 147]. 

Выход русских войск из Москвы

В ночь с 13 (1) сентября на 14 (2) сентября русские войска тронулись в отступление через Москву. Один из русских офицеров, участвовавший в этом печальном шествии вспоминал: «На каждом шагу представлялись горестные явления: жены, старцы, дети плакали и выли, не зная куда деваться. Иные выбегали из домов бледные, отчаянные, и суетились, не понимая о чем: все в глазах их разрушалось и казалось, с приближением Антихриста, светопреставлением…» [7. С. 170].  

Вид на Кремль со стороны Каменного моста. Художник: Ф. Алексеев. Ок. 1753.

Войска шли двумя колоннами. Первая проходила через Каменный мост и Замоскворечье, вторая колонна двигалась через деревянный Дорогомиловский мост (ныне - «Бородинский мост») по направлению к Кремлю и далее по набережной мимо Воспитательного дома. Скрипели под тяжестью артиллерии и обозов опоры 186-метрового Дорогомиловского моста. Его ширина, составлявшая всего 8 с половиной метров, затрудняла быстрое продвижение войск. Солдаты, только что предавшие земле своих однополчан у Старого Дорогомиловского кладбища, шли молча, погруженные в тяжелые раздумья. «Шествие наше продолжалось несколько часов, - вспоминал потом его участник Н.Б. Голицын. Все казались углубленными в размышления, ничем не прерываемые: тишина и молчание царствовали в продолжение всего нашего таинственного шествия, которого цель и направление были известны одному только главнокомандующему» [8. С. 21].

Деревянный Дорогомиловский мост разбиравшийся на время половодья, простоял до 1864 года. Фотография 1860-1864 гг. Отсюда.

В один момент старый мост не выдержал. После его починки войска продолжили свое шествие. Находившийся при отступавшей армии главнокомандующий Михаил Илларионович Кутузов у переправы войск через Яузский мост встретил генерал-губернатора Москвы, графа Ф.В. Ростопчина, который с нагайкой в руке старался очистить мост для артиллерии от столпившихся на нем солдат и беженцев. Исторический совет в Филях, на котором накануне было принято решение об оставлении древней столицы без боя, прошел без участия генерал-губернатора, поэтому и встреча этих великих людей прошла очень сдержанно. Дальнейшее движение войск, смешавшихся с огромным числом беженцев от каменного Яузского моста к юго-восточным заставам Камер-коллежского вала уподоблялось очевидцами огромной все время усиливавшейся волне.

 Алексей Петрович Ермолов (1777-1861).Художник: Дж. Доу, 1823-1825 гг.

Обе колонны сходились у Покровской (Коломенской, Рязанской) заставы на юго-востоке города. Участник событий, русский военачальник Алексей Петрович Ермолов (1777-1861) писал впоследствии: «Переправы, тесные улицы, большие за армией обозы, приближенные в ожидании сражения, резервная артиллерия и парки, и в то же время толпами спасающиеся жители Москвы до того затруднили движение войск, что армия до самого полудня не могла выйти из города» [9.С.97]. Желая разгрузить Покровскую заставу часть войск была послана южнее, к Новоспасскому монастырю и Спасской заставе (ныне пл. Крестьянская Застава). Но перед Спасской  заставой улица была в несколько рядов заставлена  обозами: «коляски, брички, телеги ехали вместе с артиллерией по обе стороны. Тут представлялась странная смесь всякого звания людей и экипажей. Повозки были наполнены сундуками, узлами и перинами на которых сидели служанки, а лакеи, сзади повозок вели лошадей и борзых собак» [7. С. 171]. 

Иоахим Мюрат. Художник: Ф. Жерар, ок. 1808.Фрагмент.

Арьергард русских войск, прикрывавший отступление русских войск через Москву к 12 часам дня 14 (2) сентября растянулся от Поклонной горы до Воробьевых гор [2. С.151]. 

 
Михаил Андреевич Милорадович (1771—1825). Художник: Дж. Доу, 1823-1825 гг. 

Арьергардом отступавших русских войск командовал граф Михаил Андреевич Милорадович (1771—1825), условившийся с королем Неаполитанским Иоахимом Мюратом (1767-1815) о временном перемирии до семи часов следующего утра. Между 4 и 5 часами вечера, когда последние части русских войск проходили мимо Воспитательного дома, французы уже вступали в опустевшие западные части города. Посреди множества беженцев авангард французов смешался с русским арьергардом. На Рязанскую дорогу вскоре вышли французские части авангарда Неаполитанского короля и французского маршала Иоахима Мюрата под предводительством маршала Франсуа Себастиани. Став вблизи дороги, французы по уговору с Милорадовичем пропускали мимо бесконечные обозы московских жителей и последние пехотные части русских войск. Лейб-казачий и Изюмский гусарские полки не успели выйти к Покровской (Коломенской) заставе и выступили по Владимирской дороге через Рогожскую заставу на соединение с отрядом барона Ф.Ф. Винцингероде [10. Т.2. С. 286]. По приказу М.А. Милорадовича, вечером 14 (2) сентября отступавшие солдаты подожгли баржи с сеном, стоявшие на Москве-реке у берега Замоскворечья. Недалеко от них стояли баржи груженые казенным хлебом, которые также были подожжены при отступлении. Считается, что именно горящие баржи стали причиной пожара, вспыхнувшего в Замоскворечье еще до вступления в город авангарда французской армии.

 Иван Евремович Ефремов (1774-1843).

Замыкал русский арьергард Лейб-гвардии казачий полк во главе с полковником Иваном Ефремовичем Ефремовым (1774-1843). Случайно смешавшись друг с другом, Мюрат со своей свитой очутился среди русских казаков. К нему подъехал молодой русский офицер. «Кто начальник этого арьергарда?» - спросил его Мюрат. Офицер указал ему на пожилого человека воинственного вида в казацком мундире, - полковника Ефремова. «Спросите его, знает ли он меня». Исполнив поручение, русский офицер ответил: «он говорит, что знает ваше величество и всегда видал  вас в огне». Затем Мюрат обратил внимание на бурку, которая была на плечах Ефремова, и заметил, что эта одежда должна быть очень хороша на бивуаках. Когда это замечание было передано Ефремову, тот молча снял с себя бурку и передал ее Мюрату.  Желая ответить любезностью на любезность, Мюрат передал полковнику часы [11. С. 17]. 

Диспозиция французов в Москве 14 (2) сентября

По плану Наполеона, вице-король итальянский, Евгений Богарне (1781-1824), командовавший 4-м (итальянским) корпусом Великой Армии, подходил к Тверской (Петербургской) заставе на северо-западе Москвы со стороны Рузы и Звенигорода.  Через эту заставу передовые части 4-го корпуса вошли днем  14 (2) сентября, к вечеру установив ряд пикетов, один из которых располагался у армянской церкви Успения Пресвятой Богородицы на Пресне. Храм не дошел до наших дней. Сейчас это территория Московского Зоопарка на Красной Пресне.  Основная часть корпуса провела ночь у у деревни Черная Грязь и вошла в Москву через Пресненскую заставу только на следующий день, расположившись от Тверской (Петербургской), до Крестовской (Троицкой) заставы на севере Москвы. 

  Евгений Богарне (1781-1824).

Одновременно через Дорогомиловскую заставу, двигаясь по Арбату и Воздвиженке к Кремлю, в город вступали три корпуса резервной кавалерии французского авангарда под командованием неаполитанского короля Иоахима Мюрата (1767-1815), объединявшего корпус Понятовского, дивизию Клапареда, дивизию Дюфора [Dufour]. В тот же день ему было поручено занять внушительное пространство от Троицкой (Ярославской) до Покровской (Таганской) заставы. 

По прибытии в Москву Мюрат поручил командиру 2-го кавалерийского корпуса, дивизионному генералу Франсуа Себастиани (1772-1851) занять Кремль, что тот и сделал около двух часов дня. 

Франсуа Себастиани (1772-1851).

Но здесь Себастиани не задержался и, насквозь проехав Кремль, по приказу Мюрата отправился к Рогожской заставе на Владимирскую дорогу, где, по воспоминаниям бароне Серюзье, оставался в течение последующих трех дней [12. С. 24]. Затем Мюрат отрядил на Тверскую (Петербургскую) заставу и Дмитровскую дорогу 3-й корпус кавалерийского резерва под командованием Эммануэля Груши (1766-1847). По воспоминаниям отставного генерал-майора С. И. Мосолова тогда же несколько эскадронов французских драгун авангарда с песнями проехало мимо него по Малой Дмитровке к Новой Слободе [13. Ч. 8. C/337]. 

 Эммануэль Груши (1766-1847). 

Через Калужскую заставу и далее по Якиманке с саблями наголо торжественно проезжал 5-й кавалерийский корпус генерала Юзефа Антония Дмитрия Понятовского (1763-1813). 5-й корпус был сформирован из поляков великого герцогства Варшавского и состоял из трех польских дивизий и трех дивизий легкой кавалерии. Войско Понятовского, насчитывавшее при переходе через Неман от 28 до 30 тысяч солдат, но уже изрядно потрепанное в боях, подходило к Москве с юго-запада от Вереи (ныне город районного подчинения Наро-Фоминского района). 

 Юзеф Антоний Понятовский (1763-1813).

Польским солдатам Понятовского было приказано пройдя Москву насквозь, распределить силы для перекрытия  пространства от Рогожской (Владимирской) до Крестовской (Троицкой) заставы Москвы. Говорят, что войдя в город, Понятовский обратился к своим солдатам с приказом: «мы пройдем через Москву с ее брошенными сокровищами, и никто не покинет рядов, позарившись на них». В первый день вступления армии Наполеона в Москву корпус Понятовского, выставил пикеты на городских заставах Камер-Коллежского вала, и частично рассредоточился по городу, установив караульные посты на крупнейших московских площадях и у мостов. К вечеру усиленный пикет появился у Яузского моста, оттеснив русских беженцев для прохода по нему кавалерийских частей французского авангарда. Также поляки выставили караул у Голицынской больницы в Якиманской части, стоявший здесь со 14 (2) по 15 (3) сентября. Другой крупный блок-пост был выставлен поляками в тот же день на площади у Сухаревской башни. На следующий день, 15 (3) сентября польские солдаты Понятовского по первой Мещанской (Пр. Мира) вышли к Крестовской заставе, установив цепь пикетов от заставы к Марьиной роще и у церкви Сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище [14. С. 51]. 

 Мишель Мари Клапаред (1774-1842).

Польская дивизия генерала Мишеля Мари Клапареда (1774-1842) под началом Мюрата пересекла Москву и вышла к Покровской заставе, на следующий день заняв Покровский монастырь на Убогих домах в Рогожской части (Таганском р-не ЦАО). 

Сам Иоахим Мюрат, выставив караул у дома крупного заводчика Ивана Родионовича Баташева на Яузской улице (Яузской части Москвы), и проводив авангард за Спасскую заставу, вернулся сюда в 7 часов вечера и расположился в доме на ночлег. Кроме него в огромном доме расположились еще 30 военных высокого ранга. Приказчик дома Баташева Максим Соков вспоминал, что в тот страшный вечер: «Для всех мы приготовили ужин, нарочито сытный; только белого хлеба и калачей найти было не можно, ибо калашни и хлебни по всей Москве были разбиты и хозяевами оставлены, почему и был только черный ржаной хлеб. Королю же нашел четверть сайки у дворовых детей. Генералы сперва гневались и говорили, что свиньи только кушают такой хлеб, однако же, быв голодны, принялись и за него» [14. С. 196]. Ставка Мюрата находилась в Кремле.

Вслед за авангардом Мюрата в первый же день, 14 (2) сентября, в Москву вступила молодая императорская гвардия, порученная маршалу Франсуа-Жозефу Лефевру (1755-1820), в обычных условиях командовавшему старой гвардией. Расположившись в Сенатском дворце Кремля, в 5 часов вечера  14 (2) сентября гвардейцы установили пост  на Кузнецком мосту и Лубянской площади. По просьбе аббата Сюрюга для охраны находившейся неподалеку французской церкви Св. Людовика было направлено отсюда пять солдат.

Франсуа Жозеф Лефевр (1755-1820).

Основная часть наполеоновской армии провела ночь с 14 (2) на 15 (3) сентября за Дорогомиловской заставой. Солдатам было запрещено отлучаться из своих частей, но лишь наступила ночь, Московские улицы наполнились толпами французов.

Арьергард русской армии  остановился за Покровской и Спасской заставами на полях, занимая пространство до сел Вишнякова (Вельяминова) и Влахернского, принадлежавшего С.М. Голицыну [13. Т.1. С.11-14]. 

  Кузьминки. Художник: Л.Ж. Жакотте и Ф. Бенуа по оригиналу И.Н. Рауха, 1841.

Отступавшие солдаты, казаки и жители соседней деревни Выхино подвергли разорению усадебные кладовые и господского дома во Влахернском. Управлявший имением приказчик Василий Тарасов утром следующего дня (15(3) сентября) сбежал вместе с армией, прихватив с собой деньги имения. Большинство крепостных из Влахернского  и соседней деревни Аннино зарыв в землю остатки продовольствия и ценное имущество, решило укрыться подальше от неспокойной Москвы в Гребнево [13. Т.1. С.8-9]. 

Вид господского дома усадьбы Влахернское.

Основная сила русских войск остановилась ночевать немногим дальше по Бронницкой дороге, у деревни Панки в 15 верстах от Спасской заставы недалеко от нынешних Люберец. Пожар Москвы, начавшийся в первый же день после вступления французов в город, был хорошо виден из русских бивуаков. 

 Пожар Москвы. Гравюра Жебеле.

По словам одного из артиллеристов, утром следующего дня «уже большая часть горизонта над городом означилась пламенем: огненные волны восходили до небес, а черный густой дым, клубясь по небосклону, расстилался до нас. Тогда все мы невольно содрогнулись от удивления и ужаса. Суеверные, не постигая, что совершается перед их глазами, думали уже, что с падением Москвы видят падение России, торжество Антихриста, потом скорое явление страшного суда и кончину света» [7. С.72]. 

Продолжение следует... здесь

При цитировании или перепосте просьба указывать ссылку: trojza.blogspot.com 

Исп. лит.:

1. Рассказы очевидцев о двенадцатом годе, собранные Т. Толычевой (Е.В. Новосильцевой). М., 1912.

2. Любецкий С.М. Русь и русские в 1812 году. М., 1869; Ср.: Снегирев Н.М. Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества. В 6 тт. М., 1852-1860.. Т.2., с. 19-20.

3. Воспоминания московского жителя о пребывании французов в Москве в 1812 году / Русский архив. М.,1869.

4. Лажечников И.И. Новобранец 1812 года. М., 2010.

5. Отечественная война 1812 года. Отд. I. Т.15. 1812, июнь - декабрь. СПб., 1911.

6. Жилин П.А. Гибель Наполеоновской армии в России. М., 1968.

7. Походные записки артиллериста 1812-1816. М., 1833.

8. Голицын Н.Б. Офицерские записки, или воспоминания о походах 1812, 1813 и 1814 годов. М., 1838.

9. Записки Алексея Петровича Ермолова о войне 1812 года. Лондон-Брюссель, 1863.

10. Богданович М.И. История отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Т. 1-3. СПб., 1859-1860.

11. Попов А. Французы в Москве. М., 1876.

12. Bertin G. La campagne de 1812. Paris. P. 146; Попов А. Французы в Москве. М., 1876.

13. Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года, собранные и изданные П. И. Щукиным. Ч. 1-10. М., 1897-1908.14. Дневник анонимного москвича. / Каллаш В.В. 1812 год в записках и воспоминаниях современников. М., 1912.