Наверно, всем известен немного аляпистый образ русского фабричного доброго молодца, одетого в рубашку-косоворотку ярко-алого, пурпурного, кумачевого, даже "выдери-глаз"-розового цветов, в фуражечке с гвоздикой. Сейчас подобия таких рубах встретишь, разве на редких мужских представителях краевых коллективов хорового пения, чаще – на гармонистах, но на рубеже XIX-XX веков ослепительно-яркие, ноские, стойкие, не выгорающие цвета мужских рубах и женских лент «делали» массовую фэшн-индустрию России примерно также, как сейчас ее «делают» китайские ткани. Да, конечно, текстильная слаба подмосковного северо-востока, бывшего Богородского уезда (даже главный город которого уже давно не называется Богородском, а носит имя Ногинска) – в прошлом. В русском и уже в советском прошлом.
Но мало кто задавался вопросом, откуда берет начало ослепительный цвет этой рубашки гармониста, а история крашения текстиля не так проста, как кажется на первый взгляд…
Сегодня я хотел бы, насколько возможно, воздержавшись от своих комментариев опубликовать здесь (впервые в сети) воспоминания одного из последних представителей семьи, создавшей этот устойчивый цветовой паттерн-образ дореволюционной России.
Лев Людвигович (Львович) Рабенек (1883-1872). С групповой фотографии отсюда.
Немного об авторе воспоминаний. Лев Людвигович (Львович) Рабенек родился в Москве 28 (15 ст.ст.) января 1883 года в весьма обеспеченной семье крупного фабриканта Людвига (Льва) Артуровича Рабенека (1856-1928). К концу XIX века семья владела в подмосковном Щёлкове двумя крупными текстильными мануфактурами («Бумаго-прядильной и ткацкой» и «Бумаго-красильной и ситце-набивной») и одним из первых в России химических заводов по производству ализарина (текстильной краски). На фабриках Рабенеков, крупнейших в Щёлкове, в лучшее время работало до 7 000 человек. Фактически, Мещанская слобода Щелково, со своими магазинчиками, училищем, школой, пекарней, аптекой, возникшая рядом с фабриками Рабенеков, – положила начало городу. Именно слобода получила статус города и название города Щёлково вскоре после революции 1917-го. Лев Людвигович был старшим сыном в семье. После него на свет появился Артемий (Артур) (29 июля 1884 – 1956) и Андрей (11 ноября 1886-1928). Естественно, все надежды крупного отца-фабриканта были связаны с судьбой старшего сына. Учился Лев Людвигович на химическом отделении Императорского Технического училища в Москве и продолжил образование в Политехническом институте в Дрездене (Германия). Воплотив в жизнь надежды отца на техническое образование, Л.Л. Рабенек настоял на получении медицинского образования, видимо более близкого ему «по духу». Окончив медицинский факультет Московского университета, Лев Людвигович стал дипломированным врачом. На медицинском поприще он сблизился с Антоном Павловичем Чеховым и присутствовал при кончине писателя в 1904 году, о чем впоследствии оставил воспоминания. Но дела «Товарищества Л. Рабенек», кажется, так и не позволили ему заняться практикой врачебного дела. С 1912 года Л.Л. Рабенек стал директором Правления Товарищества и членом ревизионной комиссии Товарищества Реутовской мануфактуры. Был близок к кругам Московского художественного театра, знаком с К.С. Станиславским. В 1919 (по другим данным, - в 1922) году Л.Л. Рабенек , похоже, позднее других членов своей семьи, эмигрировал во Францию, жил в Париже.
В 1958-1969 годах в парижском эмигрантском журнале «Возрождение» он публиковал свои очерки об истории хлопчато-бумажной промышленности в России, в которых упоминал о Щёлковских фабриках.
Воспоминания Льва Людвиговича полны ценнейших подробностей и личностного отношения к делу. Источник: Рабенек Л. Хлопчато-бумажные Мануфактуры Москвы и Подмосковья времени до Первой мировой войны. /ж. Возрождение(Lе Renaissance). Вып. 164. 1965 С.110-113.
«Последними двумя Мануфактурами этой группы подмосковных фабрик, вырабатывавшими готовый товар и имевшими прядильные фабрики более 100.000 веретен, владело Товарищество Мануфактур Людвиг Рабенек в Соболеве при станции Щелково по Московско-Ярославской железной дороге и Товарищество Реутовской Мануфактуры при станции Реутово по Московско-Нижегородской железной дороге. Общая мощность этих двух Мануфактур состояла из 128.732 прядильных веретен, 24.794 крутильных веретен, 832 ткацких станков, 1.000.000 кусков готового товара вырабатываемого на ситце-набивной фабрике и 150.000 пудов пряжи выкрашиваемой на бумаго-красильной фабрике в Соболеве. Из этих двух Мануфактур родовым делом семьи Рабенек была фабрика в Соболеве.
Она была основана в 1832 году моим прадедом и начала свое производство с крашения пряжи в пунцовый цвет, а затем перешла также на крашение и печатание по миткалю. Лев Андреевич, как звали моего прадеда, был первым промышленником, который начал выработку пунцового товара в России. В те времена вся крестьянская Россия еще одевалась в кумач и пунцовые ситцы, поэтому нет ничего удивительного, что после почина сделанного моим прадедом в фабрикации этого товара, многие другие фабриканты начали также его производить.
Мой прадед был удачлив в выработке пунцового товара и уже в середине прошлого столетия стал получать награды за свой товар, сначала на русских выставках 1835, 1839, 1849 и 1861 годов, а затем также и на Парижской выставке 1867 года. Крашение пунцового товара в ту пору производилось при помощи растительного красителя краппа, но с 1870 года применялся новоизобретенный краситель ализарин. Как большинство химических продуктов, он производился в Германии, но это обстоятельство не остановило Льва Львовича, старшего сына основателя, ставшего во главе дела после смерти своего отца [Людвиг (Лев) Андреевич скончался в 1862 году – прим. А.П.], от постройки своего завода для выработки ализарина. Этот ализариновый завод был построен и пущен в ход в 1874 году.
При проектировании завода расчеты были следующие: предполагали, что завод будет снабжать ализарином не только наши бумаго-красильную и ситце-набивную фабрики, но также другие фабрики, вырабатывавшие пунцовый товар. На самом же деле этот расчет не оправдался, так как фабриканты, работавшие пунцовый товар, не хотели покупать ализарин у своего конкурента и предпочитали выписывать его из Германии.
Лев Львович был очень энергичным и предприимчивым человеком и не легко сдавался при неудачах, поэтому построенный им завод продолжал вырабатывать ализарин только для нашей собственной потребности». В 1878 году в пунцовое крашение было введено ализариновое масло, что значительно удешевило выработку товара, а в 1890 году был введен способ щелочного вытравления пунцового ситца, имевший громадное значение, в силу совершенной прочности щелочных красок. За это важное усовершенствование Рабенековская Мануфактура получила на Средне-Азиатской выставке в Москве в 1891 году большую золотую медаль.
Ткань, ализариновая окраска. Фабрика Товарищества Л. Рабенек, Щёлково, 1910-1917 гг. Фотография: А.Ю. Послыхалин, из коллекции.
Общая выработка пунцового товара во времена его расцвета, то есть в последнем пятидесятилетии прошлого столетия [XIX века – прим. А.П.], равнялась примерно 4.000.000 кусков в год, по 60 аршин каждый, при чем фабрики, вырабатывавшие этот пунцовый товар, были наше Товаришество Мануфактур Людвиг Рабенек, Товарищество Богородско-Глуховской мануфактуры, Товарищество Зуевской Мануфактуры Зимина, Товарищество на паях Мануфактур Барановых, Товарищество Соколовской мануфактуры Асафа Баранова и Павлов в городе Александрове. Когда же с годами вкусы деревни изменились и отошли от пунцового ситца и кумача к более современным и модным русским номерным ситцам, то выработка пунцового товара сократилась до 2.000.000 кусков в год, при чем это количество уже вырабатывалось только тремя фабриками, нашим товариществом, Товариществом Барановых и Товариществом Соколовской мануфактуры, рынок сбыта также изменился, уйдя от русской деревни в направление Туркестана, Ближнего Востока и Персии.
Примечательно, что все фабрики, работавшие этот пунцовый товар, были расположены по той же самой реке Клязьме. Явление это, конечно, не было случайным и причина тому лежала в том, что вода реки Клязьмы была особенно пригодна для крашения пунцового товара.
Главным врагом этого крашения было присутствие в той или иной форме железа. Всякое прикосновение товара при его фабрикации к железу давало на нем сине-лиловые пятна, а с такими пятнами товар, естественно, шел в брак. Поэтому вся аппаратура при выработке пунцового товара была сделана из меди.
В 1896 году, когда делом нашего товарищества управлял Лев Артурович, мой отец и его брат Эдуард Артурович, было решено продать наш ализариновый завод со всеми его секретами производства немецкой фирме Рудольфа Ведекинда на рейне. По условию продажи Ведекинд должен был у себя производить для нас ализарин и для успеха этого перемещения производства, мы переуступили Ведекинду нашего заведующего производством, русского химика Михаила Александровича Ильинского [М.А. Ильинский совершенно иначе описывает эту ситуацию в собственных воспоминаниях – прим. А.П.].
Решение продать это производство, которое с успехом проработало у нас в России 22 года, было вызвано тем, что по очень неудачному торговому договору с Германией, таможенное обложение ввозимого в Россию готового продукта как ализарин, было установлено ниже, чем для полу-продукта антрахинона, из которого ализарин вырабатывался. В силу этого ализарин сработанный у нас в России выходил по цене значительно дороже, чем ввозимый немецкий ализарин, а это в свою очередь делало стоимость нашего пунцового товара дороже стоимости товара конкуренции.
При передаче же производства ализарина Ведекинду в Германию, мы получали наш же ализарин, но по цене дешевле, чем был немецкий, ввозимый в Россию [автор лукавит: неужели было бы дороже производить ализарин на нужды лишь собственного предприятия, - о чем он убеждал нас выше? – прим. А.П. М.А. Ильинский, отправившийся вскоре работать в Германию по приглашению завода Ведекинда однозначно говорит в своих воспоминаниях, что Рабенеков «подставили»- А.П.].
В 1905 году наше Товарищество приобрело у Константина Митрофановича мазурина Реутовскую Мануфактуру, одну из самых старых русских прядилен. Владелец Реутовской Мануфактуры, Мазурин, лично не занимался ведением дела, он по образованию и профессии был врачем. Когда был жив старик Герасимов, он вел дело Реутовской мануфактуры, но когда Герасимов умер, в деле не нашлось человека, который мог бы с успехом продолжать его вести и оно мало-по-малу пришло в упадок и перестало давать Мазурину доход на вложенный в это дело капитал. Тогда Мазурин решил продать Реутовскую Мануфактуру и вполне естественно обратился с этим предложением к нам.
Наше Товарищество, из года в год, покупало у Реутовской Мануфактуры крупные партии ее пряжи для окраски в пунцовый цвет на нашей бумаго-красильной фабрике и для продажи для крестьянского самоткачества. Так образовалось объединение двух мануфактур в одно крупное промышленное дело, которое выпускало ежегодно на рынок 200.000 пудов суровой пряжи, 150.000 пудов крашеной пряжи, 1.000.000 кусков готового товара по 60 аршин каждый, из которых около половины отправлялось в Персию.
Наша Рабенековская Мануфактура была самой крупной по экспорту продукции в Персию и числилась Поставщиком Двора Его Величества Шаха Персидского. Благодаря этой подсобной торговой деятельности русских мануфактур, нашему посольству в Тегеране легче было добиваться расширения русского политического и экономического влияния в Персии. Можно сказать, что в последние годы до Первой Мировой войны сфера продажи русской мануфактуры была растянута по всей Северной Персии, начиная от Тавриза, через Решт до Мазандарану на Шахруд и Мешед и дальше на юг до старой персидской столицы Исфагань.
Счет от Товарищества мануфактур Людвиг Рабенек.
В этих областях Персии мы могли легко конкурировать на базаре с иностранной привозной мануфактурой. [Исторический курьез. Именно из Исфагани приехал в Россию при Петре I армянин Игнатий Францевич Шериман, основавший крупную частную текстильную мануфактуру в России ок. 1722/1723 годов – первую на территории будущего текстильного центра - Богородского уезда. И вот, через двести лет Персия стала сама закупать текстиль из Богородского уезда… - сообр. А.П.].
На этом кончаю мою вторую статью о Московской хлопчато-бумажной промышленности и надеюсь, что это мое повествование не было слишком скучным для читателя непосвященного в эту область русского промышленного творчества, писать же об этом меня побуждает чувство любви к нашему прошлому, за которое, как мне кажется, нам краснеть не приходится».
Л. Рабенек.
Но мало кто задавался вопросом, откуда берет начало ослепительный цвет этой рубашки гармониста, а история крашения текстиля не так проста, как кажется на первый взгляд…
Сегодня я хотел бы, насколько возможно, воздержавшись от своих комментариев опубликовать здесь (впервые в сети) воспоминания одного из последних представителей семьи, создавшей этот устойчивый цветовой паттерн-образ дореволюционной России.
Лев Людвигович (Львович) Рабенек (1883-1872). С групповой фотографии отсюда.
Немного об авторе воспоминаний. Лев Людвигович (Львович) Рабенек родился в Москве 28 (15 ст.ст.) января 1883 года в весьма обеспеченной семье крупного фабриканта Людвига (Льва) Артуровича Рабенека (1856-1928). К концу XIX века семья владела в подмосковном Щёлкове двумя крупными текстильными мануфактурами («Бумаго-прядильной и ткацкой» и «Бумаго-красильной и ситце-набивной») и одним из первых в России химических заводов по производству ализарина (текстильной краски). На фабриках Рабенеков, крупнейших в Щёлкове, в лучшее время работало до 7 000 человек. Фактически, Мещанская слобода Щелково, со своими магазинчиками, училищем, школой, пекарней, аптекой, возникшая рядом с фабриками Рабенеков, – положила начало городу. Именно слобода получила статус города и название города Щёлково вскоре после революции 1917-го. Лев Людвигович был старшим сыном в семье. После него на свет появился Артемий (Артур) (29 июля 1884 – 1956) и Андрей (11 ноября 1886-1928). Естественно, все надежды крупного отца-фабриканта были связаны с судьбой старшего сына. Учился Лев Людвигович на химическом отделении Императорского Технического училища в Москве и продолжил образование в Политехническом институте в Дрездене (Германия). Воплотив в жизнь надежды отца на техническое образование, Л.Л. Рабенек настоял на получении медицинского образования, видимо более близкого ему «по духу». Окончив медицинский факультет Московского университета, Лев Людвигович стал дипломированным врачом. На медицинском поприще он сблизился с Антоном Павловичем Чеховым и присутствовал при кончине писателя в 1904 году, о чем впоследствии оставил воспоминания. Но дела «Товарищества Л. Рабенек», кажется, так и не позволили ему заняться практикой врачебного дела. С 1912 года Л.Л. Рабенек стал директором Правления Товарищества и членом ревизионной комиссии Товарищества Реутовской мануфактуры. Был близок к кругам Московского художественного театра, знаком с К.С. Станиславским. В 1919 (по другим данным, - в 1922) году Л.Л. Рабенек , похоже, позднее других членов своей семьи, эмигрировал во Францию, жил в Париже.
В 1958-1969 годах в парижском эмигрантском журнале «Возрождение» он публиковал свои очерки об истории хлопчато-бумажной промышленности в России, в которых упоминал о Щёлковских фабриках.
Воспоминания Льва Людвиговича полны ценнейших подробностей и личностного отношения к делу. Источник: Рабенек Л. Хлопчато-бумажные Мануфактуры Москвы и Подмосковья времени до Первой мировой войны. /ж. Возрождение(Lе Renaissance). Вып. 164. 1965 С.110-113.
«Последними двумя Мануфактурами этой группы подмосковных фабрик, вырабатывавшими готовый товар и имевшими прядильные фабрики более 100.000 веретен, владело Товарищество Мануфактур Людвиг Рабенек в Соболеве при станции Щелково по Московско-Ярославской железной дороге и Товарищество Реутовской Мануфактуры при станции Реутово по Московско-Нижегородской железной дороге. Общая мощность этих двух Мануфактур состояла из 128.732 прядильных веретен, 24.794 крутильных веретен, 832 ткацких станков, 1.000.000 кусков готового товара вырабатываемого на ситце-набивной фабрике и 150.000 пудов пряжи выкрашиваемой на бумаго-красильной фабрике в Соболеве. Из этих двух Мануфактур родовым делом семьи Рабенек была фабрика в Соболеве.
Она была основана в 1832 году моим прадедом и начала свое производство с крашения пряжи в пунцовый цвет, а затем перешла также на крашение и печатание по миткалю. Лев Андреевич, как звали моего прадеда, был первым промышленником, который начал выработку пунцового товара в России. В те времена вся крестьянская Россия еще одевалась в кумач и пунцовые ситцы, поэтому нет ничего удивительного, что после почина сделанного моим прадедом в фабрикации этого товара, многие другие фабриканты начали также его производить.
Мой прадед был удачлив в выработке пунцового товара и уже в середине прошлого столетия стал получать награды за свой товар, сначала на русских выставках 1835, 1839, 1849 и 1861 годов, а затем также и на Парижской выставке 1867 года. Крашение пунцового товара в ту пору производилось при помощи растительного красителя краппа, но с 1870 года применялся новоизобретенный краситель ализарин. Как большинство химических продуктов, он производился в Германии, но это обстоятельство не остановило Льва Львовича, старшего сына основателя, ставшего во главе дела после смерти своего отца [Людвиг (Лев) Андреевич скончался в 1862 году – прим. А.П.], от постройки своего завода для выработки ализарина. Этот ализариновый завод был построен и пущен в ход в 1874 году.
При проектировании завода расчеты были следующие: предполагали, что завод будет снабжать ализарином не только наши бумаго-красильную и ситце-набивную фабрики, но также другие фабрики, вырабатывавшие пунцовый товар. На самом же деле этот расчет не оправдался, так как фабриканты, работавшие пунцовый товар, не хотели покупать ализарин у своего конкурента и предпочитали выписывать его из Германии.
Лев Львович был очень энергичным и предприимчивым человеком и не легко сдавался при неудачах, поэтому построенный им завод продолжал вырабатывать ализарин только для нашей собственной потребности». В 1878 году в пунцовое крашение было введено ализариновое масло, что значительно удешевило выработку товара, а в 1890 году был введен способ щелочного вытравления пунцового ситца, имевший громадное значение, в силу совершенной прочности щелочных красок. За это важное усовершенствование Рабенековская Мануфактура получила на Средне-Азиатской выставке в Москве в 1891 году большую золотую медаль.
Ткань, ализариновая окраска. Фабрика Товарищества Л. Рабенек, Щёлково, 1910-1917 гг. Фотография: А.Ю. Послыхалин, из коллекции.
Общая выработка пунцового товара во времена его расцвета, то есть в последнем пятидесятилетии прошлого столетия [XIX века – прим. А.П.], равнялась примерно 4.000.000 кусков в год, по 60 аршин каждый, при чем фабрики, вырабатывавшие этот пунцовый товар, были наше Товаришество Мануфактур Людвиг Рабенек, Товарищество Богородско-Глуховской мануфактуры, Товарищество Зуевской Мануфактуры Зимина, Товарищество на паях Мануфактур Барановых, Товарищество Соколовской мануфактуры Асафа Баранова и Павлов в городе Александрове. Когда же с годами вкусы деревни изменились и отошли от пунцового ситца и кумача к более современным и модным русским номерным ситцам, то выработка пунцового товара сократилась до 2.000.000 кусков в год, при чем это количество уже вырабатывалось только тремя фабриками, нашим товариществом, Товариществом Барановых и Товариществом Соколовской мануфактуры, рынок сбыта также изменился, уйдя от русской деревни в направление Туркестана, Ближнего Востока и Персии.
Примечательно, что все фабрики, работавшие этот пунцовый товар, были расположены по той же самой реке Клязьме. Явление это, конечно, не было случайным и причина тому лежала в том, что вода реки Клязьмы была особенно пригодна для крашения пунцового товара.
Главным врагом этого крашения было присутствие в той или иной форме железа. Всякое прикосновение товара при его фабрикации к железу давало на нем сине-лиловые пятна, а с такими пятнами товар, естественно, шел в брак. Поэтому вся аппаратура при выработке пунцового товара была сделана из меди.
В 1896 году, когда делом нашего товарищества управлял Лев Артурович, мой отец и его брат Эдуард Артурович, было решено продать наш ализариновый завод со всеми его секретами производства немецкой фирме Рудольфа Ведекинда на рейне. По условию продажи Ведекинд должен был у себя производить для нас ализарин и для успеха этого перемещения производства, мы переуступили Ведекинду нашего заведующего производством, русского химика Михаила Александровича Ильинского [М.А. Ильинский совершенно иначе описывает эту ситуацию в собственных воспоминаниях – прим. А.П.].
Решение продать это производство, которое с успехом проработало у нас в России 22 года, было вызвано тем, что по очень неудачному торговому договору с Германией, таможенное обложение ввозимого в Россию готового продукта как ализарин, было установлено ниже, чем для полу-продукта антрахинона, из которого ализарин вырабатывался. В силу этого ализарин сработанный у нас в России выходил по цене значительно дороже, чем ввозимый немецкий ализарин, а это в свою очередь делало стоимость нашего пунцового товара дороже стоимости товара конкуренции.
При передаче же производства ализарина Ведекинду в Германию, мы получали наш же ализарин, но по цене дешевле, чем был немецкий, ввозимый в Россию [автор лукавит: неужели было бы дороже производить ализарин на нужды лишь собственного предприятия, - о чем он убеждал нас выше? – прим. А.П. М.А. Ильинский, отправившийся вскоре работать в Германию по приглашению завода Ведекинда однозначно говорит в своих воспоминаниях, что Рабенеков «подставили»- А.П.].
В 1905 году наше Товарищество приобрело у Константина Митрофановича мазурина Реутовскую Мануфактуру, одну из самых старых русских прядилен. Владелец Реутовской Мануфактуры, Мазурин, лично не занимался ведением дела, он по образованию и профессии был врачем. Когда был жив старик Герасимов, он вел дело Реутовской мануфактуры, но когда Герасимов умер, в деле не нашлось человека, который мог бы с успехом продолжать его вести и оно мало-по-малу пришло в упадок и перестало давать Мазурину доход на вложенный в это дело капитал. Тогда Мазурин решил продать Реутовскую Мануфактуру и вполне естественно обратился с этим предложением к нам.
Наше Товарищество, из года в год, покупало у Реутовской Мануфактуры крупные партии ее пряжи для окраски в пунцовый цвет на нашей бумаго-красильной фабрике и для продажи для крестьянского самоткачества. Так образовалось объединение двух мануфактур в одно крупное промышленное дело, которое выпускало ежегодно на рынок 200.000 пудов суровой пряжи, 150.000 пудов крашеной пряжи, 1.000.000 кусков готового товара по 60 аршин каждый, из которых около половины отправлялось в Персию.
Наша Рабенековская Мануфактура была самой крупной по экспорту продукции в Персию и числилась Поставщиком Двора Его Величества Шаха Персидского. Благодаря этой подсобной торговой деятельности русских мануфактур, нашему посольству в Тегеране легче было добиваться расширения русского политического и экономического влияния в Персии. Можно сказать, что в последние годы до Первой Мировой войны сфера продажи русской мануфактуры была растянута по всей Северной Персии, начиная от Тавриза, через Решт до Мазандарану на Шахруд и Мешед и дальше на юг до старой персидской столицы Исфагань.
Счет от Товарищества мануфактур Людвиг Рабенек.
В этих областях Персии мы могли легко конкурировать на базаре с иностранной привозной мануфактурой. [Исторический курьез. Именно из Исфагани приехал в Россию при Петре I армянин Игнатий Францевич Шериман, основавший крупную частную текстильную мануфактуру в России ок. 1722/1723 годов – первую на территории будущего текстильного центра - Богородского уезда. И вот, через двести лет Персия стала сама закупать текстиль из Богородского уезда… - сообр. А.П.].
На этом кончаю мою вторую статью о Московской хлопчато-бумажной промышленности и надеюсь, что это мое повествование не было слишком скучным для читателя непосвященного в эту область русского промышленного творчества, писать же об этом меня побуждает чувство любви к нашему прошлому, за которое, как мне кажется, нам краснеть не приходится».
Л. Рабенек.
